Вся власть советам!

Впрочем, как мне уже доложили люди генерала Потапова, а в Житомире у них тоже были свои уши и глаза, французы, которые считались официальными кураторами чехословацкого корпуса, уже начали мутить воду. Солдат пугали тем, что, дескать, русские, заключив мир с германцами и перемирие с австрийцами, обещали выдать им всех бывших военнослужащих этих армий. Чехи прекрасно знали, что их ждет в подобном случае, и потому решили оружие не сдавать и держаться до последнего.

В общем, узел получился тугой, и развязать его без применения насилия было сложно. А вот проливать кровь, свою и чужую, мне не хотелось. А потому всю дорогу до Житомира, сидя в штабном вагоне, мы с генералом Деникиным обсуждали создавшуюся ситуацию.

Для начала мы взяли за основу не отступать от того положения, что на территории Советской России никаких иностранных вооруженных формирований быть не должно. Точка. И воевать против немцев и австрияков мы их отправить не можем. С первыми у нас подписан мирный договор, и отправка воинской части, которая будет воевать на Западном фронте на стороне Антанты, стала бы откровенным нарушением условий Рижского мира.

С австрийцами дело было сложнее, так как у нас просто не было физической возможности отправки корпуса на Балканы и в Италию, где шли боевые действия против войск Двуединой империи. Да нам это было и не нужно — с новым императором Карлом I уже велись переговоры о заключении мирного договора. А пока на Румынском и Юго-западном фронтах царило полное затишье — фактически перемирие. Нашим дипломатам через кайзера Вильгельма удалось заверить австрийское командование в том, что если они сами не будут делать глупостей, то ни один русский солдат не сдвинется с нынешних позиций. Никто друг в друга не стрелял, никто не наступал — словом, царила полная идиллия, на радость военнослужащим обеих сторон. Заключению полноценного мира мешало в том числе и то, что Советская Россия в обязательном порядке требовала от австрийцев строгого наказания всех виновных в военных преступлениях и злодеяниях в австрийских концлагерях.

Оставался третий вариант — предложить солдатам и офицерам чехословацкого корпуса разоружиться и находиться в России до окончания боевых действий на положении интернированных лиц. Желающие же продолжить военную службу в рядах Красной гвардии или каких-либо других российских вооруженных формированиях могут быть, после принятия военной присяги, зачислены в состав боевых частей и пользоваться всеми правами граждан Советской России.

На том и сошлись. На бумаге все выглядело хорошо и красиво, а вот как оно будет в жизни?

Как ни странно, но все, что мы запланировали, прошло относительно спокойно, без стрельбы и жертв. Почти одновременно на вокзал Житомира прибыли два бронепоезда и эшелоны с мотопехотой. Кавалеристы генерал-лейтенанта Романова прибыли в Житомир чуть раньше. Особенно культурных европейцев впечатлили дикие текинцы.

После быстрой разгрузки мы на своей лязгающей гусеницами и ревущей дизелями технике в сопровождении кавалерийского эскорта направились в лагеря, где находилась Первая гуситская дивизия чехов. В составе ее были четыре полка: 5-й Пражский полк имени Томаша Масарика, 6-й Ганацкий, 7-й Татранский, и 8-й Силезский, а также две инженерные роты и две артиллерийские бригады.

Силы неслабые, и если они не захотят разоружаться, то нам мало не покажется. Все чехи имели боевой опыт, и в случае чего повоевать с ними придется всерьез. Им, кстати, в случае чего тоже будет не скучно с нами, ибо пока мы разгружали технику, к Житомиру подтянулся третий наш бронепоезд, «Кронштадт», и тут же начал расчехлять стволы своих морских шестидюймовок. Упрямые чехи могут в случае сопротивления огрести из их стволов град веских аргументов в виде 43-килограммовых фугасных «чемоданов».

К нашему приезду личный состав дивизии был уже выстроен на плацу. Первым мы решили дать высказаться генерал-лейтенанту Деникину. Как-никак он был хорошо известен на Юго-западном фронте и пользовался большим уважением среди солдат и офицеров. К тому же Антон Иванович в бытность комфронтом не раз приезжал в тогда еще Первую чехословацкую бригаду.

Сказать честно, переговоры с чехами получились не такие уж простые. Для начала их пришлось долго убеждать в том, что ни один из них не будет выдан властям Германии и Австро-Венгрии, что подобных договоренностей просто не существует. При этом пришлось воспользоваться авторитетом Михаила Александровича, которого многие из тех, кто стоял на плацу, знали в лицо. Генерал Шокоров, который не раз встречался с бывшим великим князем на фронте, подтвердил, что тот и в самом деле брат бывшего российского императора.

Ну, а точку в этом затянувшемся разговоре поставил Михаил Васильевич Фрунзе. Все-таки чехи — онемеченные славяне. И то, что перед ними находится сам «военный министр» нового правительства, заставило бывших солдат и офицеров Австро-Германской армии приутихнуть и вести себя соответствующим образом.