«Вся жизнь моя — гроза!»

Читатели очень любили книгу «Письмовник»: по ней и грамоте можно было научиться и можно было узнать из неё в самом деле много полезного и забавного. Хороша была книга и тем, что полезные истории рассказывались в ней забавно, занимательно, а забавные непременно оказывались полезны. Курганов давно умер, а «Письмовник» печатали снова и снова. Его нетрудно было увидеть в палатах вельможи и в барских хоромах, в мастерской ремесленника и в крестьянской избе. Случалось, кроме «Письмовника», в доме других книг и не было.

Дядя Яков вставлял в кованую железную подставку — светец — берёзовую лучину, засвечивал, застилал стол полотенцем, сам руки мыл и Сашу заставлял мыть и снимал с полки книгу «Письмовник». Азбуку Саша выучил бойко. Три дня прошло, сыпал на память названия букв: А — «аз», Б — «буки», В — «веди», Г — «глаголь», Д — «добро» — и до самой последней, до Я. Я так и была — «я». К концу недели Саша научился складывать из слогов слова, а через месяц читал «Письмовник» вслух без запинки с любой страницы. Тётка Анна слушала его, подперев кулаком щёку, и плакала, что мать не дожила до такого счастья.

Особенно полюбил Саша стихи. Вот ведь чудеса: обыкновенные слова, а так расставлены, что получается складно.

В барабаны когда грянут, У солдат кровь закипит, Все готовы к бою станут, Всякий рад колоть, рубить.

А поставь те же слова по-другому: когда в барабаны грянут, у солдата закипит кровь — и ничего не получится...

Леонтий Николаевич застал Александра над книгой, открыл «Письмовник» где придётся — читай! Александр начал лихо, почти наизусть:

При долине за ручьём пастушка гуляла, Глядя туда и сюда, как что примечала: То пойдёт, то постоит, за ручей часто глядит, Только в роще пастуха она не видала...

Губы у Леонтия Николаевича задёргались в усмешке. Объявил Якову:

— Пришлю учебник арифметики да историю российскую, будешь его учить.

Уроки истории

Александр читал рассказы из русской истории. Про давно минувшие времена, про походы князей и княжеские междоусобицы, про набеги врагов и доблесть русских воинов...

А российская история продолжалась.

...В ночь на 12 июня 1812 года французский император Наполеон приказал войскам переправляться через Неман, и первые триста всадников поплыли к русскому берегу. Музыка и песни разносились над тёмной водой. Ни один из прежних походов наполеоновской армии не начинался так весело и оживлённо. Лишь нескольким его участникам вид бурой равнины с чахлой растительностью и далёкими чёрными лесами на горизонте показался зловещим, но радость первых побед помогла быстро забыть недобрые предчувствия. Началась война, которую русский народ сразу назвал Отечественной — война шла за независимость Родины, Отечества.

Сельцо Покрышкино от войны за полями, за лесами, за долгими дождями, за глубокими снегами, но и туда добирались вести о Бородинском сражении, об оставлении Москвы, о поспешном бегстве неприятеля, и там, в людской избе, ждали с волнением всякой новости. От горькой новости — слёзы на глазах, от доброй — сердца наполнялись гордостью.

Дядя Яков, посланный по господским делам в город, привёз оттуда книжечку про войну, печатные листки и картинки.

Саша читал:

«В армии Наполеона клеймят солдат, поневоле вступающих в его службу. Следуя сему обыкновению, французы наложили клеймо на руку одного крестьянина, попавшего им в плен. Он с удивлением спросил, для чего его клеймили. Ему отвечали: это знак вступления в службу Наполеона. Крестьянин выхватил из-за пояса топор и отсек себе руку».

Саша читал другой рассказ:

«С места сражения вынесен был солдат, раненный в грудь пулею. Когда лекарь стал его осматривать, то, желая знать, остановилась пуля или вышла, стал щупать ему спину. Воин, истекая кровью и едва дышащий, сказал бывшим тут офицерам:

— Ваше благородие, скажите лекарю, к чему он мне щупает спину? Ведь я шёл грудью!»

Картинки были весёлые.

На одной мужик верхом на лошади с плетью в руке, перед ним на коленях пять французов. Тут же подпись: «Крестьянин Павел Прохоров, нарядившись в казацкое платье, увидев и догнав пять французов, погрозив им нагайкою, заставил их просить пардон». И стихи:

Хвала тебе и честь, добрый Павел! Чрез это дело ты себя прославил.

На другой картинке сам Наполеон пляшет вприсядку, один крестьянин подгоняет его кнутом — «И мы, брат, слышали погудку, вприсядку попляши теперь под нашу дудку», второй крестьянин с розгой заставляет плясать наполеоновского маршала — «Ну, брат, не отставай и знай из рода в род, каков русский народ»...