Вся жизнь в послезавтра

-У меня нет брюк такого оттенка– заметил Андрей –И куртка чужая. Почему у меня седые волосы? Он похож на меня, но не я.

-Это было через двадцать семь лет после считывания– пояснила девушка: –Последний проблеск пламени практически залитого водой костра. К тому времени вы стали одним из координаторов агонизирующего революционного движения. Последним, не арестованным и неподконтрольным власти координатором.

На экране быстро, но так, чтобы можно было увидеть, сменяются кадры. Опустив громкоговоритель офицер отворачивается и что-то говорит другому офицеру стоящему в отделении. Тот оборачивается и отдаёт какой-то приказ. Весь экран занимает огромнее лицо молодого парнишки с прижатыми полицейским шлемом волосами. Мальчишка, ему меньше чем Андрею – не тому, идущему на шеренгу сомкнутых щитов, а сидящему на кровати и сжимающему в кулаках простынь. Он комкает и мнёт тонкую белую ткань. Но стоит отпустить как она расправляется стирая следы рукотворных морщин.

Мальчишка полицейский поворачивает голову, смотрит назад, потом вперёд – на знаменосца, потом снова назад и снова вперёд и, наконец, переводит растерянный взгляд на стоящего рядом напарника. Тот грустно улыбается. Тяжелое, обрюзгшее лицо как будто оживает под печальной, виноватой улыбкой. Мальчишка улыбается в ответ: широко, радостно. Крупным планом показываются побелевшие от напряжения пальцы на рукояти дубинки – они разжимаются.

-Откуда эта запись?– спросил Андрей.

-Реконструкция на основе записей с уличных камер и косвенных данных.

-Тридцать восемь тысяч лет– удивился Андрей –Вы сохранили записи московских уличных камер?

-Время научило гораздо бережнее относится к информации.