Всячина (СИ)

- Да-а... А дверь-то - наружу открывается, - повторил те же странные слова вновь появившийся перед ней капитан. - Не понимаешь? Тут ведь дверь стальная. Настоящая - пуля не возьмет. И открывается она наружу, на лестничную площадку. А мужички мои, сержантики алкогольные, - он мотнул головой в сторону трупов, - просто уронили ее внутрь. Вместе с коробкой. Пузанчики. Так, что же тут такое происходит? А?

Лиза смотрела на него и не понимала. Он же из милиции? Он должен ее освободить, потом напоить чаем, долго расспрашивать, а после отвезти домой, к бабушке.

- Ты немая, девочка? - капитан наклонился и заглянул ей в глаза.

У него были очень маленькие зрачки, как точки. Черные точки на светло-коричневом фоне. И эти точки кололись. Лиза попыталась отвести глаза, но капитан взял ее за лицо холодной рукой и рывком повернул так, что глаза снова были перед глазами.

- Нет, ты не немая. Зачем иначе ты ему была нужна? - он указал стволом автомата на огромного - лежа он казался еще больше - ее похитителя. - Так как, будем говорить, красавица?

Лиза вдруг поняла, что он не будет ее освобождать. Он будет ее спрашивать, пока она не ответит. А потом этот капитан ее убьет, потому что она видела, как он стрелял в своих. Он стрелял в своих. Это, красное, пахнущее, - кровь. Лизу снова затрясло. Она молча открывала и закрывала рот, а капитан медленно и спокойно несколько раз больно и очень обидно шлепнул ее ладонью по лицу справа-слева, справа-слева...

- Ой!

- Не ой, а что ты сделала? Как у тебя это получается? Ты что, ведьма какая-то? Я ведь фантастику читаю, в курсе..., - и снова так же спокойно и медленно - справа-слева, справа-слева.

Лизу накрыло ужасом от понимания: она больше никогда не увидит свою бабушку. Она никогда не пойдет в школу. И мусор она больше никогда не будет выносить. И компьютер, совсем новый компьютер, кредит за который еще не выплатили... И друзья, и подруги... И все-все-все... Ничего больше, наверное, не будет.

- Я просто испугалась, - почти прошептала она. И повторила:

- Я просто испугалась...

- Так тебя, значит, пугать надо? - непонятно чему улыбнулся капитан и потянул из-за спины откинутый туда автомат.

Улыбка его была страшнее недавнего спокойствия.

У Лизы потемнело в глазах.

Что-то щелкнуло. Капитана отбросило в угол. Звякнуло и разлетелось стекло в приоткрытой форточке. Снова замелькали быстрые до головокружения тени. А когда все успокоилось, Лиза увидела коротко стриженных плечистых парней с длинными пистолетами в руках и в клетчатых рубашках с закатанными рукавами, стоящих по углам комнаты. Один смотрел в окно. Из прихожей, аккуратно ступая, пришел еще один - в пиджаке. Он молча огляделся, шагнул к столу, с треском оторвал от лежавшего рулона скотча кусок с ладонь величиной и споро заклеил Лизе рот.

- Вот так, - сказал он. - Так вот, значит.

Из кармана он достал сотовый телефон. Совсем простой, без всяких наворотов, из старых моделей. Нажал две клавиши и стал ждать, прижав трубку к уху.

В углу копошился, а потом затих капитан. Спортивные парни как будто даже не дышали. На телефонный звонок, видимо, никто долго не отвечал, и этот, в пиджаке, стоял и слушал - ждал. А потом дождался, коротко сказал что-то непонятное в трубку, абракадабру какую-то.

И очень быстро все опять закрутилось и зашевелилось. Откуда-то вдруг набежали врачи. В белых халатах - это же врачи? Один склонился над лежащими на ковре. Другой раскрыл металлический чемоданчик на столе и стал чем-то позвякивать, пока третий осматривал Лизу.

На нее снова накатило. Она с детства боялась врачей, наверное, больше всего на свете. Особенно этих, зубных, от которых пахло едким эфиром, и которые ковырялись в Лизиных зубах блестящими железками. На столе было много инструментов. И это было страшнее всего.

Глаза Лизы выкатились из орбит от натуги. Но она не могла сказать ни слова. И крикнуть не могла. Только мычать и мотаться в своем кресле.

Она мычала и раскачивалась.

Вдруг потемнело. Пропал сноп солнечного света из окна, как будто там, за окном, остановилась машина. Только здесь же не первый этаж?

Кто-то из коротко стриженых успел что-то крикнуть. И тут же пузырем вспучилась оконная рама, посыпались внутрь стекла, со звоном разбиваясь, если попадали на паркет. А в опустевший проем хлынул темный шуршащий поток.

Падали те, что с пистолетами. Падали те, что в белых халатах. И на каждом из них, упавших навзничь, оставался сидеть большой блестящий, как игрушечный, но совершенно настоящий паук. Просто огромный паук, больше Лизиного кулака.

Она смотрела с ужасом. Ногам и рукам становилось холодно, как зимой. И накатывало понимание, что все-таки не зубные врачи, а пауки - вот самое страшное на свете.

Лиза сдерживала дыхание. Она боялась пошевелиться. Но ее трясло все сильнее. Одновременно она чувствовала, как струйки пота стекают по спине вдоль косточек позвоночника. И это было неприятно.

За окном раздалось шуршание, скрежет. Кто-то еще карабкался в комнату.