Всякая тварь

Девочка как девочка. У девочки были руки, ноги, очки и гитара расстроенная. Шеи не было, талии тоже.

Жила девочка в соседней комнате. На первом курсе она была просто тихая, на втором стала «с особенностями».

Однажды ночью общежитие разбудил негромкий таинственный вой. Вой исходил из туалета. Там, посреди загаженных толчков, девочка пела про солнышко лесное. С тех пор и повелось: то в сортире поет, то чертей на кухне ловит.

Институт, в котором учился Руслан, лидировал по поставке клиентов в дурку. Во-первых, в этом институте было тяжело учиться. Во-вторых, большинство иногородних еще и работали – жрать-то хочется, и штаны новые хочется, и много чего еще хочется в районе двадцати годов в обретенном большом городе. Вот психика у некоторых и ломалась. И случай с Леночкой абсолютно не выглядел экзотикой на фоне старшекурсников с белой горячкой, закрытия окон «с той стороны» и героиновых овердозов.

Леночка, прочная девственница, стала проявлять к Руслану интерес – она пробиралась в сорокаметровую, полную темных углов комнату и застывала в углу каменным гостем, слившись с общим бардаком. Время от времени она издавала ухающие звуки – смеялась. Руслан с Ирочкой к этому быстро привыкли, а вот гости пугались. Да и кто не испугается, если в лицо ему неожиданно расхохочется совой куча тряпья.

И тут нагрянула сессия. Девочка Леночка штопором вошла в декомпенсацию.

Однажды дождливым утром Руслан лежал в тряпках, условно обозначавших постель, и пытался проснуться. Проснуться получалось плохо: накануне Руслан нажрался транквилизаторов. Внезапно открылась дверь, и с грацией трактора в комнату вошла мокрая Леночка. В куртке, с бутылкой пива; джинсы насквозь мокрые, псиной пахнут и вечной девственностью. Это только до юности девственность пахнет цветочками. А дальше – псиной, одинокой и неприкаянной.

И вот, как есть, не сняв пинеток, в куртке и с пивом, Леночка взяла и улеглась на Руслана. «Холодовая остановка сердца», – мелькнуло у него в голове что-то из учебника. Пробужкдающееся сознание щелкнуло и выдало цитату из Лермонтова:

Но вдруг удар проснувшихся страстейПеревернул неопытную душу,И он упал, как с неба, на Марфушу.И обезумел… Небо и земляСлились в туман. Марфуша простонала

И улыбнулась…

Правда, Руслану, внезапно оказавшемуся в роли Марфуши, не хотелось ни улыбаться, ни стонать.

– А ну слезь с меня, полоумная! – прохрипел он.

– У тебя в груди стучит, а в животе булькает, – ответила ему соседка и устроилась на Руслане поудобнее.

– Ну так если б было наоборот, это был бы отек легких! Спасибо, что разбудила. А теперь – слезь.

Кое-как выбравшись из-под Леночки, Руслан оделся и пошел с подругой жены на аборт.

Ирочка взяла с Руслана клятвенное обещание, что тот подружку отведет и, если все будет хорошо, приведет обратно. В конце концов, в той оргии на семь персон Руслан с Ирочкой тоже участвовали и ощущали за забеременевшую соседку некоторую ответственность.

Вернувшись домой, Руслан обнаружил Ирочку, которая задумчиво обгрызала маникюр. Как выяснилось, Леночка пыталась убить ее учебником по туберкулезу из ревности, а потом съела в доме все транквилизаторы.

– Я ей желудок промыла и положила спать, – сказала Ирочка и с тоской посмотрела на тазик с содержимым соседкиного желудка.

– Дура, – дернул плечами Руслан, – зачем ты ее откачала? Мало того, что все колеса даром пропали, так теперь еще и непрерывный суицид намечается.

– Ну жалко же, – неуверенно сказала Ирочка.

– И мне жалко! Жалко колес, которые сожрала эта полоумная!

Вяло поругавшись, супруги сели готовиться к экзаменам. Утром сдавать, а учебники еще не открывали. Вообще не открывали. Весь семестр. Только погрузились в глубины туберкулеза и психиатрии, как открылась дверь. В дверь вползла Леночка, немного помычала и упала. Руслан поднял соседку, отволок в ее комнату и сгрузил на девичью кроватку. Через пятнадцать минут сцена повторилась: Леночка вползла, помычала и упала. И так еще пятнадцать раз. Потом затихла. Руслан заглянул к ней: соседка картинно лежала посреди комнаты с початой баночкой блокаторов кальциевых каналов. «Хватит», – подумал Руслан и раскидал несколько пилюлек по полу. Остальное ссыпал себе в карман. И отправился вызывать «скорую».

Его расчет был прост: куда повезут после попытки суицида? В дурку. А там мимо симптомов шизофрении не пройдут – уж больно яркая симптоматика.

В пять утра на безлюдной Петровской набережной появилась «скорая». Оттуда вылезли толстый фельдшер и пьяный доктор.

– Ну, блядь, где это хуепутало? – поинтересовался доктор.

– Пойдемте же скорее! – Руслан изобразил тревогу на личике. – А вдруг она уже умерла?!

– Если бы! – с тоской ответил фельдшер. – Отравиться еще уметь надо!

Капельница, зонд, попытка уговорить Ирочку посидеть с соседкой.

– Нет, что вы! У нас экзамен в девять! Две попытки суицида за сутки! Мы не можем взять на себя такую ответственность!