Всякая всячина

Вам скажут: «Умерли они», — не верьте!Пускай твердят, что нас пора забыть —Мы живы в вас, готовы вновь от смертиСвою Отчизну грудью заслонить!

Эти строчки, на мой взгляд — самые лучшие слова, которые можно посвятить этой работе. Когда преноминаторы оставляли свой отзыв во время обсуждения, кто-то из них заявил, что это всё таки не рассказ. И тут я во многом соглашусь — это, скорее, очерк. Но тут же добавлю — это ничуть не делает произведение хуже. Потому что беседует с нами автор очень ярко, очень живо… говорит с теми, кому не всё равно. Напоминает нам, сидящим в комфорте своих домов, забывшим ужасы войны, гарь и взрывы на наших улицах о дедах, благодаря кому мы можем читать строки этого очерка. И рассказывает о чех, кто старается донести до нас память героях, память о павших. Не за золото, не ради славы или похвальбы — чтобы отдать героям то, что должны. Что обязаны. И, если позволит автор, я всё же рискну сказать о художественности текста. В нынешнем виде очень ярко, очень эмоционально. Пока читал, я шагал рядом с теми, кто ищет, я сидел с ними у костра, я копался в глине, стараясь отыскать безымянным героям имена… Вот ещё бы чуть отшлифовать рассказ с точки зрения стилистики да запятых — и будет совсем шедевр. Хотя и сейчас работа на великолепном художественном уровне.

Сорокин Александр Викторович. «Жить без мороженого».

Так получилось, что этот рассказ вошёл в «обязательную группу» — но прочитал его я последним. И приступал к нему с весьма настороженным отношением — потому что ничего по настоящему интересного группа не принесла (на мой вкус ни одна работа выше 4 в лучшем случае не дотягивала). И тут самый настоящий подарок. И дело не только в грамотности, литературности, взвешенности и аккуратном соответствии речи и деталей каждому персонажу — это здесь есть, но это есть и в других рассказах. Зато в этой работе есть та лёгкость, то изящество, то ощущение детства — а ведь герой маленький мальчик — ощущение, с которым ты вдруг разделяешь все его трудности и радости, ту детскую искренность и непосредственность, которые мы взрослые забыли. А тут нас вдруг заставили вспомнить — за что большое спасибо.

P.S. Один из критиков сказал «так не бывает, дети так не говорят» — вот только видимо с сегодняшними детьми не особо он и общался.

Ивакин Алексей, Туробов Андрей. «…и заплакал».

Ещё один рассказ про поисковиков. Вышел я на него случайно, по рекомендации одного из конкурсантов — и не пожалел. Работа изумительная. И дело даже не в слоге, хотя он по-настоящему красив. Пронзительная, яркая работа. Рассказ о тех, про кого можно сказать, что они Люди — потому что помнят и уважают память и прошлое, стараясь вернуть то, что мы задолжали не только бойцам — но и всем, кто не дожил до победы. И рассказ о сегодняшних нелюдях, равных тем, кто пол века назад шёл убивать на Восток — нелюдях, которые как и пол века назад не имеют национальности, зато из них хлещет тоже самое превосходство. Но вот понимаешь — пока остаются Люди, ещё не всё потеряно.

Плюс.

Притуляк Алексей. «Цветы для Сони».

Очень яркая, очень живая и образная работа. История о тех, кто вдруг оказался (сам ли, или волей случая) на обочине жизни. Они ещё не те вечно пьяные опустившиеся бомжи с теплотрасс — но они уже за пределами «нормальной общественной жизни». Масса, мусор, которым можно помыкать и издеваться, ведь это уже «недочеловеки» — так рассуждают многие. Тяжёлый рассказ… и хотя очень светлый, но вот пронизан тоской и безысходностью. Чуть портит впечатление некоторая глянцевость, лубочность картинки… но это чисто личные придирки. А так безусловно несомненный плюс.

Рашевский Михаил Владимирович. «Ленинград».

Красивый, трогательный рассказ о Питере, о питерцах и о детях. Которых Питер заставил стать чуть взрослее… и наверное, помог сохранить в себе что-то важное, что многие растеряли в 90-х… рассказ довольно своеобразный. И понравится далеко не всем. Есть к нему и претензии, такие как некоторая свойственная мемуарам сумбурность, не очень чётка композиция. Но… главный персонаж в рассказе это не мальчик, который и вспоминает свою поездку. И даже не город — а то самое чувство первой встречи с Питером. Кто знакомился с ним похожим образом меня поймёт.

Царицын Владимир Васильевич. «Ностальгия».