Всё, что у меня есть

В тот раз детенышей родилось всего двое. Нам обещали дать ягненка от другой овечки, у которой родилось трое, но это произошло двумя днями позже, при родах я не присутствовала. Когда мы забрали Уллу, ей исполнилось всего полтора дня, желудок был полон молозива. Улла была маленькой и тщедушной, так что первое время круглые сутки приходилось кормить ее из бутылочки каждые два часа. Майкен, как маленькая мама, кипятила воду и ополаскивала бутылочки. Когда мы уехали с фермы Тронда Хенрика, Улле исполнилось уже почти два года, она была ласковой и преданной. Позже я узнала о том, что в конце осени Тронд Хенрик вернул нашу овечку Анетте, а что с Уллой случилось потом, я не знаю.

Я только успеваю залить горячей водой чайный пакетик, когда раздается звонок в дверь. Громко переговариваясь, Гейр и Майкен поднимаются по лестнице. Майкен заходит первая, она выглядит расстроенной, волосы так сильно стянуты на затылке, что кажется, будто это причиняет ей боль. Я обнимаю ее за плечи, но она выворачивается.

— Извини, мы немного припозднились, неимоверно трудно было отыскать место для машины с прицепом, — объясняет Гейр. — Мы потратили на поиски минут двадцать и припарковались на приличном расстоянии от дома, так что таскать придется далеко. И кое-что еще не было упаковано, как предполагалось.

— Да. Я же извинилась, — прикрывает глаза Майкен. — Прости, прости, прости.

На Гейре футболка с V-образным воротом, джинсы, кроссовки «Найк». Волосы немного засаленные, но у него так часто бывает.

— Здесь что, вообще нет фруктов? — Майкен берет из фруктовой вазы маленькое сморщенное яблоко и крутит его в руках.

— Есть то, что ты видишь, — говорю я. — Еще в холодильнике есть морковь и зеленый горошек.

— Я же сказала «фрукты», — отвечает Майкен в своей обычной снисходительной манере.

— Кофе? Чай? — предлагаю я, но Гейр качает головой и говорит, что надо поторапливаться. И я думаю, что мне следовало бы более тщательно проанализировать наши отношения и свою психику, чтобы попытаться понять, как у него получается своим отвратительным настроением, которое ко мне не имеет отношения, так сбить меня с толку, заставить упасть духом.

— Ну вот, — Гейр заглядывает через дверь в комнату Майкен, — письменный стол еще не разобран.

Я не знаю, что сказать. Мне, конечно, следовало побеспокоиться. Я об этом не подумала.

— Извините, — говорю я. — Но ведь стол разобрать — это быстро?

Гейр вздыхает.

— У тебя есть отвертка? И еще шестигранник. — Он показывает на книжную полку и подоконник. Похоже, здесь тоже еще далеко не все упаковано.

Гейр зовет Майкен. Я не помню, где шестигранник.

— Это безнадежно, — восклицает Гейр, обращаясь к Майкен, и показывает на груду полиэтиленовых пакетов и еще на гору вещей, которые просто навалены в кучу.

— Тебе надо сложить это все в мусорные мешки или еще куда-то, — он качает головой. — Да уж, здесь у тебя еще больше одежды, чем дома.

— Мусорных мешков не хватило, а мама не купила, — защищается Майкен.

И снова моя вина, я устала от этого, мне все надоело. Я вручаю Майкен свою банковскую карточку и прошу ее купить рулон мусорных пакетов и несколько яблок. Потом извлекаю из кладовки ящик с инструментами и протягиваю его Гейру.

— Посмотри здесь, — говорю я, и он принимается раскручивать письменный стол.

— Ты как, курить-то бросила? — спрашивает он.

— В последний раз курила две недели назад. Или тринадцать дней.

— Ну и хорошо, считай, самое сложное позади, — замечает Гейр с отсутствующим видом и кладет отвертку в пакет, чтобы взять с собой.

Мне приятно любое проявление заботы, в любом виде. Я сажусь за кухонный стол перед открытой балконной дверью с чашкой чая. На дворе еще стоит лето, не чувствуется прохладного дыхания осени. Листва на деревьях еще зеленая, под окнами слышен звук проезжающего автобуса. Я беру чайный пакетик и отжимаю его, пальцы обжигает. Курить хочется просто до слез, чаще всего я забываю все аргументы за то, почему я должна бросить курить, помню только те, что против.

Как-то Нина сказала: «Когда Айрин уехала от нас, дома стало так пусто. Мы не представляли, что нам делать. Трулс стал таким потерянным. Казалось, что больше нет причин готовить ужин или создавать домашний уют, и внезапно нам пришлось начать разговаривать друг с другом».

А Кристин, напротив, насколько я помню, сказала: «О, чудесно!» — о том, что Ньол и Гард переехали. «Нам с Иваром хорошо!» — добавила она. Но я помню, что Ивар настаивал на том, что она все же восприняла это не так легко, как рассказывала.

Нина скоро станет бабушкой: Нора должна родить сына в октябре, если все пойдет по плану; малыш родится за два дня до дня рождения Майкен. Когда Майкен будет тридцать, мне исполнится шестьдесят шесть. А когда ей будет тридцать шесть, мне стукнет семьдесят два.