Всё, что у меня есть

Майкен стоит в дверях комнаты, которую они делят с Кристин. Опершись одной рукой о дверной косяк, балансируя на одной ноге и полуоткрыв рот, Майкен стоит, словно глубоко задумавшись, — взрослая, с такой огромной уверенностью в себе, что она может позволить себе детские движения и мимику. Потом она словно приходит в себя.

— Думаю, что уже готова полюбить это место, — говорит она, обращаясь к Кристин.

Майкен улыбается, и я улавливаю в ее лице черты Элизы — юной Элизы, студентки медицинского колледжа, которая только-только влюбилась в Яна Улава. Однажды я застала Элизу в спальне у нас на даче, она разглядывала свое отражение в зеркале — подбородок, скулы, лоб. Что стало с ее внешностью? Где та прекрасная женщина, которая могла завоевать сердце кого угодно, но выбрала первого встречного? Элиза только что замесила тесто на вафли. В испачканном мукой свитере она стоит и смотрит в зеркало спальни, пальцем приподнимает верхнюю губу и осматривает зубы. Я вспоминаю Ульрика, который в субботнее утро сидит в полосатой пижаме перед телевизором и ест нарезанные яблоки из пластиковой миски, как он со всей серьезностью объясняет мне, что любит красные яблоки больше зеленых. Он засовывает в рот палец, тот становится мокрым от слюны — от зеленых яблок щиплет язык.

Мы переглядываемся с Гейром.

— Поедем? — спрашивает он. Я киваю.

Майкен вскидывает брови и коротко кивает.

— Большое спасибо за помощь, премного благодарна, — говорит она.

Потом она провожает нас до двери подъезда и вдруг говорит то, что меня приводит в изумление, и, думаю, Гейра тоже:

— А знаете что? Может, вам остаться? Выпьем пива, закажем пиццу, вы как?

Гейр качает головой:

— Спасибо, но лучше иди пообщайся с друзьями, мы зайдем в другой раз.

Думаю, Майкен действительно хотела, чтобы мы остались. Она кивает со знакомой мне улыбкой, и я понимаю, что у нее появилось ощущение, будто ее отвергли.

— Вам тут будет здорово, — говорит Гейр. Майкен снова кивает. Белки ее глаз голубоватые, как у младенца, кожа на крыльях носа блестит. Я спрашиваю ее, кто тот молодой человек, с которым она целовалась, — ее парень? Но она улыбается смущенно или снисходительно — я безнадежна.

— Нет, он не мой парень.

Она проводит пальцем по брови, прикусывает нижнюю губу.

Глаза тщательно и умело накрашены.

Она такая высокая, и пахнет совсем не как в детстве, запах совсем чужой. Я пристально вглядываюсь в нее. Из хвостика на затылке выбивается множество коротких волосков, образуя вокруг головы ореол.

В пустоте огромного подъезда я обхватываю ее голову руками и прижимаю к себе. Кожаная куртка Гейра скрипит, раздается хлопок закрываемой двери; пока я прижимаюсь щекой к щеке Майкен, я слышу шаги внизу, тихое звяканье. Майкен не сопротивляется, — когда я отпускаю ее, мне кажется, что она разочарована и недовольна, ее притягивает ко мне словно магнитом.

Когда ее обнимает Гейр, я разворачиваюсь и первая спускаюсь вниз по лестнице. Он догоняет меня у двери, и не успеваем мы ее открыть, как наверху включают музыку.

— Да-а-а, — отвечает Гейр, когда замечает, что в глазах у меня стоят слезы, — я и сам расчувствовался.

Мы идем по улице по направлению к Грюнерлёкке. Я вспоминаю, как оторвала от себя орущую Майкен — ей было тогда два года, и передала на руки воспитательнице детского сада, которая крепко держала ее, пока я не вышла за дверь. Что было потом? «Как только дверь за вами закрылась, она успокоилась», — сказала мне воспитательница, сейчас уже и не вспомню ее имя.

Гейр смотрит на часы.

Рикке — вот как ее звали.

— Может быть, выпьем пива? — спрашивает он.

— А как же машина?

— Я могу оставить ее там до завтра.

— С прицепом?

Гейр пожимает плечами.

Мы идем дальше, еще чувствуется какое-то напряжение, но появляется уверенность, что все хорошо, и это благодаря Гейру. Майкен стала центром, вокруг которого вращалась наша с ним вселенная. Казалось, будто у нас не может быть мыслей, чувств, разговоров, не связанных с Майкен. Особенно в последние десять лет. Зачастую она спасала наши в Гейром отношения, когда мы, разругавшись в пух и прах, начинали ненавидеть друг друга. Ведь по сравнению с ней, нашим созданием и предметом неустанной заботы, все представлялось мелким и незначительным, а нам главное было сосредоточиться на нашей общей задаче. Как Майкен развивается? Счастлива ли она? Как она ладит с другими? И мы со вздохом облегчения констатировали: у Майкен все в порядке, с ней всегда все было хорошо.

— Как думаешь, это был ее парень? — спрашиваю я.

Гейр качает головой.

— Чего бы ей не признаться, если это на самом деле ее парень?

Она уже встречалась с мальчиком, когда ей было шестнадцать, его звали Филип, у него был шрам на левой щеке.

— Откуда у тебя этот шрам? — спросила его я, когда мы встретились второй раз.

Они с Майкен стояли на кухне и взбивали молочный коктейль с шоколадом.

— Я подрался, — ответил Филип. — Но я против драк.