Всё это нужно пережить

Просто пала горизонталь,

Заменив содержание формою,

Где, устав от закалки, сталь

Утвердила предательство нормою.

* * *

Сувенирная резьба и позолота

Листьев, что разбросаны в пространстве

Поздней осени, готовящей к полёту

Боль и маету непостоянства.

Каждый – лёгок, одинок и уникален,

Но костру привычней – общий ворох.

Вроде, и полёт судьбою был объявлен,

И в пустынно-сумрачных просторах

Шелестящее свеченье листопада,

И весенний проблеск перспективы.

Это – память, раздающая награды

До последнего осеннего призыва.

* * *

Всё своё – лишь в себе, в себе,

И хорошее, и плохое.

В этой жизни, подобной борьбе,

Знаю точно, чего я стою.

Знаю точно, что всё пройдёт.

Всё пройдёт и начнётся снова.

И в душе моей битый лёд –

Лишь живительной влаги основа.

ОЖИДАНИЕ ЧУДА

* * *

Подожди, душа моя,

Слышишь, музыка струится,

То ли грусти не тая,

То ли, как ночная птица,

Превращая ремесло

В Божий дар и вдохновенье,

И мгновенье, что пришло,

Поднимая на крыло,

Вслед за прожитым мгновеньем…

* * *

Ожиданье чуда, как любви,

Ожиданье счастья, как прозренья.

Кажется, что только позови –

От спасенья и до воскресенья

Пролетит эпоха, словно миг,

В отраженье звёздами врастая…

Вслед за ней парю в глазах твоих,

Хоть чудес давно не ожидаю.

* * *

Душа моя, мне хорошо с тобой

И плохо без тебя.

С тобою даже дождь другой –

Ведь он идёт, любя.

Сквозь эти струи дождевой воды

Мне слышится твой смех.

В раю иль на краю беды -

Мы далеки от всех.

* * *

Гудки локомотивов маневровых,

Ночная перекличка поездов

И мыслей, от бессонницы суровых,

Как путешественник и командор Седов…

Но в мыслях, что суровы только внешне,

Вопросов вязь, надежды и мечты.

И речь друзей, и лица их, конечно,

И много ещё разного. И ты.

* * *

Не слова, не отсутствие слов…

Может быть, ощущенье полёта.

Может быть. Но ещё любовь –

Это будни, болезни, заботы.

И готовность помочь, спасти,

Улыбнуться в момент, когда худо.

Так бывает не часто, учти.

Но не реже, чем всякое чудо.

* * *

Самолёты летают реже.

Только небо не стало чище.

И по-прежнему взгляды ищут

Свет любви или свет надежды.

Самолёты летят по кругу.

Возвращаются новые лица.

Но пока ещё сердце стучится,

Мы с тобою нужны друг другу.

* * *

И взгляд, как поцелуй, короткий,

Но, всё ж, пронзающий насквозь,

И тень стремительной походки,

И ощущенье, что «всерьёз»…

И тонкий луч, как стих Марины,

Сквозь одиночества печать…

И жизнь – как клинопись на глине,

Где мне не всё дано понять.

* * *

Опять всё мелочно и зыбко,

И все заботы – об одном.

И лишь случайная улыбка,

Перевернув в душе вверх дном

Всё то, что мыслями зовётся,

Отвлечь способна и увлечь,

Чтоб снова Пушкинское солнце

Смогло взрастить прямую речь.

* * *

Давай не думать о плохом,

Страницы дней листая.

Пусть даже, словно птица, в дом

Влетает весть лихая.

И день пройдёт, и ночь пройдёт,

И вместо утешенья

Судьбы продолжится полёт

Сквозь память и прощенье.

* * *

История любви забытой,

Растерянно, задёрганной,

разбитой

На тысячи осколочных ночей,

На тысячи житейских мелочей,

На крохи правды

и мгновения обмана.

Любовь разбитая

похожа на тирана,

Пытающего душу, плоть и кровь…

Любовь забытая.

Но всё-таки, любовь,

Хоть горькая, обидная и злая.

Пускай не рай.

Но отблеск рая.

* * *

Любовь, как поэзия, без дураков

Не может парить и творить.

Безумные чувства и магию слов,

Сплетая в суровую нить,

Суровая жизнь, где любовь и стихи

Легки, даже если всерьёз,

Дарует лишь тем, кто как все дураки,

Мечтают, не чуя угроз.

* * *

Мамонтов сгубила доброта,

Что была с их мощью соразмерна.

А мораль истории проста:

Видимо, лишь сволочи бессмертны.

Я им шлю негромкий свой привет

Прямо в дебри мусорного бака…

Мамонтов уже так долго нет,

Вымирать и вам пора, однако.

* * *

Зима обживает пространство

И делает призрачным время,

Прозрачность его сокращая,

И свет умножая на мрак.

И сквозь неизбежность прощаний

Я вместе с пространством, со всеми

Скольжу, как снежинка по краю,

От тайны всего лишь за шаг.

От тайны рожденья и смерти,

В которой любовь без ответа,

В которой вопрос, как надежда,

А память слоёна, как снег.

Зима, как воскресшая жертва,

Вернёт свою призрачность лету,

Где эхом пространства забрезжит

Рассвет, как любовь, не для всех.

* * *

В небесную высь

по наивности, видно, стремлюсь,

В пространство от счастья

до пятого времени года.

И пусть заблужусь, ошибусь, ушибусь.

Ну и пусть.

Но вдруг приоткроется

тайна вещей и природы.

Где вещая память пророчит,

пугая меня,

Там чьи-то следы – к облакам,

навека, сквозь погосты.

Там пятое время не года,

а жизни, маня,

Зовёт и меня в эту высь,

где не падают звёзды.

* * *

Заводской трубы погасшая сигара –

Это время «некурящих» городов.

Вместо дыма или пара – тень «пиара».

И ещё – майданный пар орущих ртов.

Справедливость ныне – в кошельке гордыни,

А забывчивость наивностью зовут.

В небеса восходят трубы в Украине,

Под безмолвный и бездымный свой салют.

* * *

Понимаешь, какие дела –

Пахнут кровью чужие пророчества.

Хочет светлой прикинуться мгла,

А вот свету быть мглою не хочется.

Понимаешь, забытые сны,

Возвращаясь, не ведают промаха.

Мгла становится тенью войны,

И витает над ней запах пороха.

* * *

Эта пуля не убила меня –

Она потеряла силу,