Всё к лучшему

В тот день я едва припарковался, как из дома пулей выскочила румынка.

– Сача, Сача, – кричала она издалека.

– Что случилось?

– Ты знаешь, подожди, отдышусь… Сегодня тут приходил агент из ФБР, просил ничего тебе не говорить. Спрашивал, как ты себя ведешь, как с соседями, с гостями. Остаются ли у тебя на ночь женщины. И знаешь, как я его отрезала?

– Как?

– Я сказала, что женщин у тебя ни разу не видела. А к тебе ходят только… мальчики.

Она почти победно смотрела на меня.

Все поплыло перед глазами. Так глупо, ни за что, стать геем и провалить последний тест. Она, понятно, имела в виду товарищей, русских и американцев, которые не раз заезжали в гости или за мной. Но кому в этом мире ты что-нибудь объяснишь?

Ко мне он пришел – к последнему. Скорее посмотреть, чем говорить. Пару уточняющих вопросов, не больше. И о моей ориентации тоже.

– Повышенная, – ответил я, и мы оба хмыкнули, понимающе.

– Мне кажется, что в России власть никогда не умела ценить людей, – сказал он напоследок.

– А кто спорит? – ответил я и подумал: «Смотря с какой стороны подходить…».

СЕКС ПО ТЕЛЕФОНУ

(США, 1987)

Наконец мы запустили первую в Нью-Йорке радиостанцию на русском языке, «WMNB». С 7 утра до 11 вечера. Я был главный редактор (на оскорбительное «директор» не отзывался) и полностью отвечал за эфир и подбор первой команды сотрудников.

Мне как начальнику приходилось поначалу и затыкать «дыры». То есть вести в эфире и «свое» утро, и вечером – несколько раз за синхронного переводчика, пока я не принял на работу действительно знающих людей.

И вот после, в сущности, целого дня в эфире и отчаянного, но уверенного моего синхронного перевода в пустой студии сразу раздался звонок. На вопрос «кто это?» некто шумно и отчетливо дышал мне в ухо. Пока я соображал и бархатным голосом спрашивал: «Извините, что вам надо?», на другой стороне провода она (а это была Она) начала стонать, по-восходящей, и довольно быстро кончила. С испуга, я повесил трубку.

На следующий день после эфира повторилась такая же ситуация: шумная реакция на голос, стаккато, всхлипы и в конце счастливый такой крик по-английски:

– О, мой Боже, Боже!

Так продолжалось несколько вечеров. То ли безответная страсть, то ли изощренное издевательство. Я так и не вычислил, кто это был. Да и не вникал, благодарный.

Только у ущербных мужчин «все женщины одинаковы». Мои всегда были самыми лучшими. Даже среди худших.

РАЗНОСТОРОННЕЕ ДВИЖЕНИЕ

(АНГЛИЯ, 1987)

Не важно, сколько у тебя друзей. Важно, сколько их окажется, если проиграешь. И сколько останется, если выиграешь.

Омнибус, двухэтажный лондонский автобус, красный, скорее, от растерянности, чем от злости, протяжно загудел и почти уткнулся мне в спину. Глупо попадать под колеса по собственной неосторожности. Особенно после всего, что уже было, и тем более -будет. Но я действительно шагнул с тротуара на узкую дорогу, забыв о непривычном левостороннем движении и посмотрев назад, влево. Мне было не до дороги. И не до уютного английского лета на Оксфорд-стрит, которая вскоре станет почти родной улицей. Но потом, через несколько месяцев. А тогда я шел, обалдевший, сначала от интервью на «Би-Би-Си», а потом – оглушенный окончательно от синенького томика «Нового мира», купленного в книжном магазине по пути, вдруг ставшем в никуда.

На интервью меня позвали из Нью-Йорка, где я когда-то сдал экзамены на предмет работы и почти забыл об этом, безответный. Письмо на официальном бланке из Лондона, гарантирующее билет и гостиницу на несколько дней, застало врасплох. В нем ничего не сообщалось, а просто было приглашение приехать. Никто меня ни до, ни после не учил, как жить на Западе, посоветоваться было не с кем, и я почему-то решил, что это уже обсуждение конкретных условий работы, раз приглашают прилететь издалека.

Американский, белого цвета, документ для зарубежных поездок для не имеющих еще гражданства я уже получил и был несказанно удивлен, когда при заказе билета в Лондон у меня отказались его даже смотреть.

– А зачем мне ваш паспорт? – хмыкнула служащая агентства. – Вы деньги давайте…

– Совсем документ не нужен?А фамилия, а виза? – помню, переспросил я.

– Фамилию вы сказали. А виза – это ваши личные вопросы, – девушка выдала мне билет и пригляделась, мол, что это за «Вася» с русским акцентом из пустынь Буркина-Фасо.

Уже в Лондоне директор русской службы «Би-Би-Си», переговорив со мной почти ни о чем, о жизни, в завершение пожелал счастливого пути обратно в США и посоветовал ждать окончательный ответ. Трехдневная оплаченная поездка в Лондон мне показалась полным крахом. И я пошел гулять по улицам, успокаиваясь, пока вскоре не наскочил на большой книжный магазин. Я поплутал по этажам, и стеллажи вывели меня на «русский» отдел, где среди книг оказалась крутящаяся стойка с периодикой, газетами и журналами. И там, открыв свежий томик «Нового мира», самого солидного, особенно со времен Твардовского, «толстого» литературного журнала страны я увидел большую подборку стихов его, Михаила. Увидел и вдруг сдулся, как воздух из резинового мяча-глобуса.