Всё по-взрослому

— Видите ли, даже не знаю, как сказать. Не могли бы вы… разрешить мне доесть вашу запеканку!

— Запеканку?

— Именно. Я два дня ничего не ел.

— Перед вами целая тарелка хлеба. И горчица.

— Неудобно, я ведь ничего не приобрёл. Что обо мне подумают!

Зойка с вожделением посмотрела на десерт. Расставаться с мечтой ой как трудно. Но ведь она сама пятнадцать минут назад умирала от голода.

— Бери-те, мне совсем не жалко. Да я уже и наелась. Сама хотела предложить. А где вы учитесь?

— В политехе. Четвёртый курс. Меня степухи лишили. Не смотрите так. Пожалуйста. Мне и без того стыдно. Можно я вас после провожу? Хочу знать, как вас потом найти.

— Типа, дайте воды попить, а то так есть хочется, что переночевать негде?

— Я ведь не просто так к вам подсел. Давно хочу познакомиться.

— Не дурочка. Догадалась.

Мы всё исправим

Убежит молоко черёмухи,

и душа босиком убежит

по траве, и простятся промахи

ей — за то, что не помнит обид.

И очнётся мечта-заочница,

и раскроет свою тетрадь…

и не то чтобы жить захочется,

но расхочется умирать.

Вера Павлова

Чего ей на самом деле хочется, даже тщательно сосредоточившись, Анастасия Аскольдовна никак не могла внятно сформулировать. Желания порой переполняли настолько, что справиться с их потоком и видовым разнообразием не хватало сил.

Счастье, само собой, необходимо каждому. Кому же не хочется испытывать бесконечную сладость безмятежного наслаждения всегда и сколько хочется?

О большой и страстной любви девушка мечтала непрерывно, даже во сне: нежные нескромные прикосновения, ласковый шёпот, волнующую близость, неисчерпаемый шквал сокровенных переживаний, предвкушение заманчивого будущего и беспечного настоящего старательно притягивала буйным воображением.

Расскажи кому, какие эмоции Асенька испытывает, стоит лишь глаза зажмурить: она, он и такое, такое! Особенно, если на берегу океана, где-нибудь в диковинных тропических широтах. Чтобы ни о чём, кроме наслаждения чувственным общением, не заботиться, чтобы всё включено и всё оплачено, хотя бы посредством любовной магии или духовной материализации. Без разницы, лишь бы сбывалось.

Почему нет? В приключенческих романах ещё не то случается.

Ещё хочется прожаренной до ломкого хруста картошечки с копчёной скумбрией, мяса с белыми грибами в сметанном соусе в керамическом горшочке, холодной бодрящей шипучки с веселящими пузырьками, малинового желе с жарким поцелуем.

От одного упоминания того и другого, и третьего, слюнки текут, несказанное блаженство не просто чудится, волной неземной эйфории по всему телу разливается. Хочется всего и сразу. И не только этого. Одеться, например, как новая жена влюблённого шейха.

Но мечты и грёзы, душевного томления, увы, не гасят. Откроет глазки — кругом беспросветная серость: средств ни на что не хватает, респектабельные магнаты и влюбчивые аристократы вне зоны доступа. Счастья в обозримом пространстве вовсе не видать.

А картошечка — вот она, шкворчит на сковороде с заморским тефлоновым покрытием, сама в рот просится. Так и раздобреть недолго.

Анастасия Аскольдовна миловидная, приветливая, ухоженная, в меру румяная, стройная. Но незаметная, неяркая. Будничная что ли. Пройдешь мимо — не заметишь. Если бы не взгляд, не улыбка: лучезарная, обворожительная, заражающая непонятно откуда появляющимся оптимизмом.

К сожалению, не настоящим. Напускное впечатление, отрепетированное, чтобы не заподозрил кто, как ей одиноко и тошно.

Тридцать лет скоро, а горизонт впечатляющих романтических побед и волнительных приключений чист, как девственный лист бумаги, заготовленный несостоявшимся гением, чтобы ваять никак не приходящий на ум литературный или изобразительный шедевр.

С невинностью Асенька рассталась своевременно, будучи ещё студенткой. Сама не поняла как. Друг её сердечный и бывший одноклассник, Ромка Комочкин, в озорном настроении, по причине принятой в тёплой компании порции хмельного и рождённого алкогольной инъекцией сентиментально-лирического настроя, забрёл как-то на огонёк к Анастасии.

Заполночь ненавязчиво поскрёбся в дверь, руководствуясь неосознанными до конца романтическими побуждениями, ни на что серьёзное не рассчитывая: попытка — не пытка. А вдруг!

Так случилось, что родителей у прелестницы дома не было. Зато имели место искренняя симпатия, наивная доверчивость, игривое добродушие и робкое любопытство.

Ромка давно ей нравился, но был недосягаем: по нему добрая половина знакомых девчонок сохла. А тут сам пришёл. Как было не сомлеть.

Вот оно, счастье!

Ася не знала, как себя вести, как показать искренность чувств. Первая любовь — испытание неизвестностью. Всё впервые. Никто не подскажет, где глубина, где мель.