Всё по-взрослому

— Какое мне дело до Милкиных слёз, ты — моя единственная женщина. Е-дин-ствен-ная. С тех пор как мы начали встречаться, я никогда, ни с кем не имел близости. Ни с кем. Если не можешь или не хочешь простить мне прошлое, если решишь, что я должен уйти — подчинюсь. Но… как тогда наш ребёнок?

— А я о чём? Эротоман чёртов, ты чуть не бросил меня, едва вдохнул аромат её порочного тела. У тебя в глазах суетились омерзительно-бесстыдные черти. Я видела, что эта девка тебе небезразлична, видела твои сомнения, твою похоть!

— Катенька, ты о чём? Я же люблю тебя.

— Меня или всех-всех-всех, у кого соблазнительная попка и грудь торчком? Думала, что любишь, теперь сомневаюсь.

— Я не давал повода! Давай лучше жить дружно.

— Не убедил. Глаза бы мои тебя не видели.

— Пошли домой. Ты уже замёрзла. Напьёмся горячего чая с малиной, залезем в ванну, отогреемся и спать.

— С изменником в ванну? И спать я с тобой больше не буду. Ни-ког-да!

— Хорошо, рядышком на коврике прикорну. Нужно привыкать, коли связался с ревнивицей.

— Я не ревнивая, а справедливая. Терпеть не могу бабников, готовых взглядом залезть под любую юбку.

— Баба, точнее девочка, у меня только одна.

— Ну, всё, сам нарвался!

Жизнь вокруг не прекращалась ни на мгновение, но Антону казалось, что это совсем не так, что приближается или уже началась катастрофа. К счастью Катенька сменила гнев на милость, — разве мы вдвоём в ванну вместимся, а что мы там делать будем?

— Греться будем. Шампунем с запахом лаванды тебя вымою. Везде-везде… и в пи… извини, не сдержался, потому что нервничаю. Массаж сделаю. Полный чувственный, волнующий, сладкий-сладкий, бесстыдно-непристойный, великолепно-развратный, взрослый-взрослый, как ты любишь. Потом любить буду до самого утра.

— Размечтался. Интересно, кто тебя такой хитрой методике соблазнения научил? Уж не Алина ли? Точно она. Хотя, нет, ты же с ней к родителям ни разу не ездил, а в общаге только душевая. Всё-таки Милка, зараза. Вот ты и прокололся!

— Как хочешь. Думал как лучше. Должен же я реабилитироваться.

— Ладно, пошли уж. Не на морозе же целоваться. В ванне, с шампунем и прочими приятными процедурами куда лучше.

— А я о чём?

— А если правда чего-нибудь пикантного захочется?

— Тю, у тебя той беременности-то — пара миллиметров в диаметре.

— Увижу, что ещё кому-то подмигиваешь — зашибу!

— Опять за своё! Не было ничего. Не бы-ло!

— А то я не видела. Чего ты из меня вечно дурочку делаешь? Виноват — признайся!

— Признаюсь. Катенька, я тебя люблю! Теперь вдвойне. У тебя такая шикарная грудь. А попа — самая-самая роскошная попа во Вселенной. Да ты и сама ничего. Другой мне даром не надобно.

— Не подлизывайся. Я тебя ещё не простила. У тебя куча штрафных очков и ни одной реальной заслуги, кроме моей беременности.

— Посмотрим, как запоёшь через полчаса. Умолять будешь, чтобы забыл обо всём, чего твой язык намолол обо мне любимом. У меня тоже память хорошая. Не прощу.

— Лёнь, а Лёнь, давай никогда не ссориться?

— А давай.

— Я же понимаю, что ты не изменял. Но ведь мог! Мог? Как же я? Чего она, правда, на шею к тебе кидается, гадюка? Иди уже, набирай воду в ванну. Только тихо. И не разбуди родителей. Не хочу, чтобы нашему счастью кто-то помешал. Господи, как давно я тебя голенького не видела. Как я тебя всё же люблю!

— А уж как я тебя!

Доброе утро, любимая!

Я люблю тебя — это всё, что ты должен знать,

Чтоб всегда различать, где реальность, где миражи.

Мы не просто с тобой разделяем одну кровать,

Мы из чувств и поступков совместную строим жизнь.

Любовь Козырь

Купание в ванне с подружкой это нечто изумительное. Лёнька помнил, как когда-то в далёком детстве голышом бултыхался с неразлучной соседкой Люсенькой Ларионовой, когда приходили зимой с улицы с обмороженными руками и ногами.

Чтобы согреться и пошалить, они наваливали в прозрачную горячую воду резиновые и пластиковые игрушки, пока родителей не было дома, искренне веселились, безжалостно расплёскивая содержимое ванны на пол, как радовались этому неожиданно пришедшему в голову увлекательному приключению.

С тех пор прошла целая вечность. Люсенька выросла, выучилась в институте, вышла замуж, родила двойню, а незабываемое впечатление от аттракциона осталось на всю жизнь.

Сколько раз уже Лёнька хотел предложить жене удивительную процедуру, которая теперь приобретала иной смысл, сулила новые ощущения, но стеснялся. Если быть до конца честным, он боялся своей привычки излишне откровенничать.

Катенька могла не понять, что именно и почему его возбуждает.

Покрутить у виска пальцем, безапелляционно заявить, что инфантильность — признак незрелости души и тела было для неё обыденным выпадом, а для Лёньки поводом огорчиться и впасть в уныние.