Всколыхнувший мир

Отец считал, что будущему священнику как-то не пристало странствовать по свету с весьма неопределенными целями. «Занятие естественными науками очень хорошо подходит духовному лицу», - парировал дядюшка. Так же легко он отвергал и другие опасения доктора Роберта Дарвина. Одно из них было примечательным. Отправление сына в экспедицию отец рассматривал как еще одну перемену в затянувшихся поисках призвания. «Если бы я видел, что Чарлз сейчас совершенно был бы поглощен работами призвания, го я, вероятно, не стал бы советовать отрывать его от них; но это, я думаю, у него не так, - возразил Веджвуд. - Его теперешние научные стремления идут в том же направлении, как он их будет преследовать в экспедиции».

Похоже, дядюшка Джое знал своего племянника гораздо лучше, чем родной отец! Не полагаясь на письмо, он сам поехал с племянником уговаривать доктора Дарвина. А тот весьма уважал мнение Веджвуда. К тому же, советуя сыну отказаться от поездки, он имел неосторожность сказать:

- Я соглашусь, если хоть один здравомыслящий человек посоветует тебе ехать.

Теперь сын напомнил ему эти слова, и доктору Роберту Дарвину пришлось скрепя сердце сдаться.

Никакого жалованья натуралисту не полагалось. Чарлз должен был путешествовать на собственный счет.

- Не беспокойся. Мне хватит. Нужно иметь особые способности, чтобы умудриться во время плаванья тратить больше, чем я стану получать от тебя, - решил он успокоить отца.

- Но мне все твердят вокруг, что ты весьма способен, - с кривой усмешкой ответил отец.

Чарлз помчался в Кембридж. К счастью, место, кажется, еще никем не было занято.

Но Судьба, видно, решила в наказание немножко помучить юношу. Он вдруг узнал, что капитан не хочет брать его на корабль! Так Фиц-Рой написал одному своему приятелю, а тот сообщил об этом Генсло.

Дарвин не мог понять, чем не понравился капитану. Ведь они никогда не встречались, Фиц-Рой наверняка ничего не знал о нем. Теперь ему так хотелось ехать в дальние края, что он проявил довольно редкостную, пожалуй, для него активность и настойчивость: отправился в Лондон и встретился с Фиц-Роем. Капитан прекрасно его принял и объяснил, что собирался взять натуралистом одного из своих друзей. Но тот отказался. Место свободно. Рекомендации у Дарвина превосходные. Нет никаких причин, чтобы ему не стать натуралистом экспедиции на корабле его величества «Бигль»[4].

Капитан совершенно очаровал Чарлза. Он предложил ему во время путешествия обедать с ним, тут же извинившись, что трапеза будет простой, без вина и деликатесов. К услугам Дарвина все книги, инструменты и оружие в капитанской каюте. Об оружии молодой капитан говорил почему-то особенно многозначительно - это внушало надежды на приключения.

Только много позднее Дарвин узнал, что и после свидания с капитаном судьба его висела на волоске. Оказывается, Фиц-Рой очень увлекался модной френологией, а форма носа у Чарлза ему решительно не понравилась. По учению великого физиономиста Лафатера, человек с таким носом не мог обладать ни энергией, ни решимостью, необходимыми для кругосветного плаванья. К счастью, Фиц-Рой не принял эту теорию на веру, а решил проверить ее на практике. («Думаю, однако, что впоследствии он вполне убедился в том, что мой нос ввел его в заблуждение».)

Дарвина зачислили натуралистом экспедиции. Он закупал в магазинах пистолеты и ружья в количестве, достаточном для вооружения всей команды, и всякое походное снаряжение. Запасся он и очень красивыми записными книжечками в переплетах из красной и темно-зеленой кожи, с металлическими застежками, совершенно не предполагая, что когда-нибудь они, затрепанные, исписанные его ужасным почерком и разрисованные условными значками, в которых он порой и сам не сможет разобраться, станут бесценной реликвией и украшением музеев...

Магазины Плимута не могли обеспечить путешественника всем необходимым, и Чарлз отправлял любимой заботливой сестрице Сусанне длиннющие списки вещей, которые она должна была ему немедленно выслать, с тревогой думая, как же втиснуть в корабль свой багаж. («Чтобы вместить в него собственное тело, приходится все вещи держать упакованными в сундуках. Что же касается до его надежности, то надеюсь, что Адмиралтейство здесь лучший судья...»)

Наконец все приготовления были закончены. Наступил торжественный момент! Попрощались с родными, отдали швартовы... Но выйти из гавани не смогли из-за сильного встречного ветра.

Вышли в море только на десятый день. Но тут же вернулись под натиском буйного шторма.