Вслед за Ремарком

– К счастью, нет, – ответила Нина. Прямо над ней возвышался знакомый до мелочей потолок ее родной комнаты. Она смотрела на него и не узнавала. Так ново, так прекрасно было ощущение того, что рядом с ней, совсем близко, вплотную, находится человек, которому она нужна, который ей нужен.

– И у меня нет, – сказал Роберт. – И прямо сейчас мы снова сходим за учебной машиной и поедем на ней к Ленцу. Михалыч будет нас ждать.

– По какому случаю?

– По случаю выздоровления Ленца и твоей успешной сдачи экзамена.

Нина потерлась лбом о его плечо.

– Лучшего предложения на сегодняшний день не может быть, – сказала она. – Но где же все-таки твоя собственная машина? В ремонте?

– Почти, – пробормотал Роберт и встал. – Только придется тебе ехать с небритым мужчиной! Не побоишься?

– Обожаю небритых! – Нина нежно прикоснулась пальцами к его щеке.

– А мы будем завтракать? – спросил он.

Она улыбнулась и пошла в кухню. И пока в ванной с шумом плескалась вода, она резала хлеб и делала бутерброды привычными, точными движениями, как выполняла то же самое с Кириллом в течение почти пятнадцати лет.

«…Мужчины бреются, женщины готовят завтрак. Неужели никогда не будет ничего нового? Одному, другому, третьему… Неужели это и есть любовь? Неужели это и есть ее место в жизни?» Она ужаснулась. Потом глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и сказала себе: «Миллионы женщин считают это за счастье».

Во время еды он говорил о пустяках, а она улыбалась. Потом она сложила грязную посуду в раковину, и они стали собираться.

– Что мы должны взять с собой?

– Ничего. Михалыч все заготовит. Пошли!

– Погоди! У меня есть кое-что, что подойдет к любому угощению! – Нина полезла в старенький холодильник и извлекла из его недр одну из банок с маринованными помидорами. Тех самых, что когда-то осенью сделала под влиянием Пульсатиллы и которые зачем-то забрала, уходя из их общего с Кириллом дома.

– Ты сама это делала? – засмеялся Роберт. – Проверим на вкус! Но кое-что видно уже сейчас: перчик, чеснок, смородинка – все по правилам! Ну а вот эти помидорины на дне, – он сосчитал, указывая пальцем, – четыре штуки полопались! Ты, видимо, не протыкала их спичкой?

Нина закрыла глаза. Ничего особенного сказано не было, но вместо улыбающегося Роберта перед ней словно появился Кирилл с его недовольной, намертво приклеенной к лицу гримасой, с презрительным изгибом губ.

Ей показалось, она сейчас упадет. Сознательно она разжала пальцы. Раздался звон стекла, по полу растеклась желтоватая лужа.

– Ты что? Тебе плохо? – Роберт бросился к ней, схватил ее за плечи.

– Голова закружилась…

– Сейчас, сейчас! – Он поднял ее на руки, бережно уложил на диван. – У тебя есть какие-нибудь капли?

– Уже прошло.

– Правда? – Он заглянул ей в глаза. – Ну, ты пока полежи! – Он посидел немного рядом с ней, потом вышел в коридор, стал, отвернувшись, разговаривать с кем-то по мобильнику. – Чтобы тебя не тревожить. Лежи! – объяснил он. – Михалыч будет нас ждать в гараже.

– Отлично.

Она встала и веником стала собирать осколки. Роберт спросил:

– У тебя есть ключ? Дай я пока схожу за газетой.

И пока она влажной тряпкой вытирала пол, он комментировал ей новости с первой полосы. Нина выжала тряпку, оделась, и они молча вышли из дома.

– Эй, ничего не случилось? – спросил он по дороге к автобусной остановке.

– Ничего, – ответила она и остановила маршрутку.

– Я думал, мы пройдемся пешком? – вопросительно посмотрел он на нее.

– Нехорошо заставлять друзей ждать.

Свободные места в маршрутке были не рядом. Доехали они очень быстро, но разговаривать им не пришлось.

Михалыч их уже ждал. Рядом с их желтой учебной машиной стоял огромный бумажный пакет, а рядом крутился коричневый пес и жадно собирал какие-то светлые комочки со снега.

– Что он ест? – после приветствия спросила у Михалыча Нина, снова почувствовав угрызения совести, что не подумала про голодную собаку.

– Пельмени. Самого лучшего качества! – даже с какой-то гордостью указал на кулек Михалыч. – Покупаю прямо на фабрике. У меня там знакомые работают. Пельмени – высший сорт. В этой партии – только для своих. Галка говорит, что лучше домашних!

Нина села на заднее сиденье. Роберт посмотрел на нее, выбирая, где ему сесть. В этот момент Михалыч что-то спросил у него, и Нина услышала хлопок двери. Роберт сел с Михалычем впереди.

«Вот они, мужчины, – подумала она. – Он уже не боится оставить меня одну».

Она повязала на голову синий шарф. Они поехали. По дороге Роберт заходил в какой-то магазин, затаривался вином, сыром, зеленью. В машине было тепло, она задремала, и ей привиделось, как они с Кириллом летом возвращались из Ярославля. Она тоже тогда спала на заднем сиденье в своем синем шарфе, только машина была шире и на сиденье вполне помещались ее согнутые ноги. Здесь же, в «Жигулях», ей сдавило колени так, что при всем желании она просто не могла бы улечься.