Вслед за Великой Богиней (др. изд.)

Решившись на роль поводыря-краеведа, автор постарался в пределах разумного бережно отнестись к документам и свидетельствам былого, пытаясь передать своим новым спутникам по тропе аромат дыхания далекого прошлого. Отсюда местами длинные цитаты и скупой на эмоции язык повествования. Но без этого не может быть настоящего краеведения.

Итак, если вы не передумали, присядем на дорожку и соберемся с силами: впереди путь долгий. Для автора он начинался лет двадцать назад. Было это так.

Вступление на тропу

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается

Народная мудрость

Вполне вероятно, что эти строки так никогда и не были бы написаны, если бы не целая цепь удачных случайностей и удивительных совпадений, которые и подвигнули автора к вступлению на дотоле неведомую ему дорожку, уводящую в туманную и загадочную область — краеведение.

Первым подтолкнул меня на этот полный неожиданностей и замечательных находок путь мой бывший однокурсник, хант, родом с таежной реки Конды, Алексей Сургучев, который однажды в минуту откровения заикнулся о спрятанной в глухой кондинской тайге Золотой Бабе — священном идоле древнего населения Западной Сибири.

Заикнулся и замолчал. Но я уже понял, что случайно прикоснулся к чему-то очень важному, и не отступил, пока слово за словом не вытянул из Сургучева давнюю и удивительную историю. По старинной легенде, поведанной моему другу отцом-охотником, в озерной системе к северу от поселка Согом, что притаился в хантыйской тайге, есть заплывшее бездонной трясиной озеро с лесистым островком посередине. Этому потаенному островку старики доверили сохранить великую тайну Югры — Золотую богиню народов ханты и манси. Некогда знаменитая богиня скучает там в одиночестве, забытая и недоступная непосвященным. Трясина преодолима лишь несколько дней в году, когда вешние воды покрывают окружающее болото и по нему можно проплыть на легкой долбленой лодочке. Но и тогда остров отыскать непросто. Ветер отрывает от берегов целые торфяные поля вместе с деревьями и кустами и гоняет их по озеру, постоянно меняя его очертания.

Даже если посчастливится наткнуться на потаенный остров, то высадиться на него из-за топи не просто: подводный настил известен немногим старикам. Зимой трясина не замерзает и мокрый снег лишь прикрывает топь и не выдерживает лыжника. Гнилая вода выступает и намерзает на лыжи пудовыми коростами. Только в сильнейшие морозы, когда снег смерзается в толстый наст, болото можно преодолеть.

Приехавшего на лодке паломника натоптанная тропинка выводит на укромную поляну с кострищем и огромным медным котлом. В небольшом амбарчике на столбах — ритуальные принадлежности, маски, жертвенные стрелы. На сучке березы — два десятка деревянных ложек. Ветерок треплет разноцветные ленточки на ее ветвях. Из глубины поляны из-под развесистых еловых лап мрачно глядит лупоглазая Золотая Баба, по пояс вросшая в земляной холм. На каменном плече Бабы греются зеленоватые ящерки…

В недавние времена собирались к ней ханты и манси на ежегодный праздник женского духа, чествование матери прародительницы обских угров. Здесь после шумных шаманских камланий убивались жертвенные олени и богиню ублажали свежей кровью. Жертвенное мясо варили и съедали, а в освободившийся котел снова наливали воду и, когда она закипала ключом, бросали в нее дары Золотой Бабе: монеты, кольца, бляшки и украшения. Кипяток вместе с дарами выливали к подножию идола и присыпали землей. За долгие века холм приношений дорос бабе до самого пупа, и никто не может сказать, какие богатства таятся в его недрах. Из-за этих сокровищ и прозвали угры своего обожаемого идола Золотой Бабой или на их языке — Сорни-най.

Слухи о богатствах Золотой Бабы издавна ходили по тайге и временами доносились до ушей, которым совсем не предназначались, разжигая алчные страсти. Но, как уверяли старики, чужеземцу, увидавшему священное капище, суждена была скорая и неминуемая смерть. В двадцатые годы на жертвенное место случайно наткнулся недобитый колчаковский отряд. Бандиты, сколько смогли, разгребли смерзшийся холм и ограбили идола. Обозлившись, они надругались над богиней и отбили ей руку. Однако стража богини подняла окрестные стойбища и ни один из осквернителей не ушел. Главаря колчаковцев, полуживого, привезли к богине и, привязав за ноги к склоненным молодым березкам, разорвали надвое, чтобы свежей человеческой кровью смазать языческому истукану его каменные увечья.

С тех пор стоит в тайге югорская мадонна одна-одинешенька и стережет свои несметные сокровища…