Всплеск внезапной магии

Брат Майло спасся от цепочки бегством и спрятался в нише в дальнем коридоре — он был потрясен и возмущен тем, какие яростные новые вибрации несли с собой плясуны. Однако в нише он нежданно-негаданно прижался к кому-то теплому и несколько угловатому. Подскочил, развернулся — и обнаружил, что это Хелен.

— Что ты здесь делаешь? Тебе же запретили появляться в кухне!

— Да, запретили, — ответила она, — и, как ты заметил, я не там. Твой треклятый Круторогий сделал так, что я физически не могу переступить порог.

— Знает, что делает, — благочестиво заметил брат Майло.

Хелен ответила на это сущим богохульством, однако брат Майло, по счастью, уберегся и не слышал его. На них вылетела конга — и промчалась мимо, и все мчалась и мчалась мимо, и еще, и еще, — бесконечная цепочка скачущих и орущих магов в синем на расстоянии вытянутой руки от Хелен и Майло.

«Полный адский обод нас!» — услышал брат Майло. Но в следующий миг ему показалось, что плясуны вопят: «Чары круче во сто раз!», а может быть, кричат: «Хелен вкусным кормит нас!» или и вовсе «Низкий ей поклон от нас!».

Брат Майло с тревогой заметил, что Хелен приплясывает в такт кричалке со своей самой широкой, самой замечательной улыбкой. А потом она нагнулась и завопила ему в ухо:

— Хочу, чтобы ты тоже сплясал!

— Опять соблазняешь? — заорал он в ответ.

— Нет! — рявкнула она. — Я уже сто лет назад бросила. Я же знаю, ты — святой!

— Просто от природы целомудрен! — завопил он укоризненно. — Я же тебе говорил — я соблюдаю Обет!

— Да я же тебя не прошу нарушить твой треклятый обет! — проревела она ему в лицо. — Просто прошу сплясать! Что в этом такого плохого? Я хочу — если ты спляшешь, я тоже!

А ведь и правда весело, думал брат Майло, завистливо глядя на мелькавшие мимо счастливые лица. И кстати, в Обете нет ни слова про танцы. Мимо уже несся самый хвост цепочки. Брат Майло услышал собственный голос, отчаянно возражавший:

— Я не знаю слов!

— Никто никогда не знает! — сказала Хелен. — Сочини что-нибудь!

И тут промчались последние — два курсанта-поваренка. Они никак не попадали в шаг, брыкались не той ногой и орали:

— На помойку тетку — раз!

— Ой, ну ладно! — сказал брат Майло. Схватил за пояс заднего курсанта и пустился в пляс, распевая во весь голос:

— Пришел и победил и спас!

Он почувствовал, как Хелен вцепилась ему в пояс, но в этом и вправду не было ничего плохого.

— И спас! — закричали они разом и заплясали к главному пандусу.

Сзади к Хелен прицепились опоздавшие. Как только она почувствовала, что и ее кто-то обхватил за талию, то поняла, что брат Майло согласился не только сплясать. Он нарушит с ней свой Обет, как только они остановятся. И ощутила не только триумф, но и печаль — глупости, конечно, ведь ради этого они здесь и оказались, в конце-то концов!

— Пришел, увидел — и атас!

Хелен дала себе слово, что обеспечит брату Майло неземное блаженство. Хотя бы это она ему должна.

На полдороге с главного пандуса Флэн, без устали скакавшая впереди цепочки, почувствовала, что впала в транс — будто дервиш. Это было восхитительно. Почти все артские маги скакали сейчас за ней по главному пандусу в сторону отрога Врачевателей — кто по потолку, кто по стене, и каждый горланил во всю мочь, и вся цитадель от этого вибрировала. Флэн смутно сознавала, что ритмы стали яростнее. Цепочка голов, рысившая над ней, похоже, пела что-то новенькое. Флэн тоже запела, чтобы попасть с ними в лад.

— Пришел, увидел — и атас! — распевала Флэн так громко, что не слышала, что маги, скачущие по пандусу, поют уже: «Главу на дыбу вздернем — раз!» и «Прикончим самодура враз!». Когда это началось, никто не заметил, однако, начавшись, это заглушило даже ядреную кричалку призывников.

— УБЕЙ БРАТА ЛОУРЕНСА! — взревели маги и ринулись исполнять.

Эдвард отвел глаза от лица Джуди. Цитадель вибрировала — и очень странно, радостно и яростно: тум-ти-тум-ти-тум-тум-ТА! С подобным он еще не сталкивался. Прислушавшись, Эдвард различил гулкий ритмичный рев, издаваемый множеством глоток.

— Что это? — спросила Джуди. — Как болельщики на футболе.

Такого Эдвард никогда не слышал — и рев этот был странным, воодушевляющим и при этом определенно грозным. Он подошел к двери и выглянул. Там, за завесой, были слышны слова — и смысл их был чудовищен и однозначен.

— Подожди меня здесь, я сейчас, — сказал он Джуди.

Он не стал тратить силы на то, чтобы спроецироваться в зеркало, а побежал, побежал огромными скачками, как бегают все длинноногие, сначала вниз, а потом по коридору, где в арках то и дело мелькала ревущая синяя цепочка, которая мчалась, подпрыгивая, вверх по главному пандусу.

Цитадель вокруг ухала, как барабан. Эдвард ворвался за завесу в приемной Верховного главы, проскочил между двумя пожилыми магами-секретарями (те боязливо высунули носы поглядеть, что за шум) и нырнул в святая святых. Там, как всегда, было солнечно, тихо и покойно. Ни намека ни на гул, ни на рев.

Верховный глава с кроткой досадой поднял голову:

— Эдвард, а я уже хотел послать за тобой, чтобы разобраться в этих отчетах…