Вспомнить все: Моя невероятно правдивая история

В августе, впервые за двадцать лет, я пропустил общенациональный съезд Республиканской партии. Я застрял в Калифорнии, борясь за бюджет, однако косвенно мое отсутствие отражало другое, более серьезное беспокойство. Растущий консерватизм руководства не устраивал ни меня, ни подавляющее большинство избирателей Калифорнии. Резкий крен вправо стал особенно очевиден, когда Маккейн выбрал себе в пару Сару Пейлин. В тот момент я на словах назвал ее мудрым, мужественным лидером-реформатором. Однако мне не нравился тот поляризационный эффект, который оказала на страну Пейлин.

Если бы вы в ту осень приехали домой к Шварценеггерам, вы бы воочию увидели острую внутрисемейную политическую борьбу. На входной двери я повесил большой плакат Джона Маккейна. А в гостиной стоял вырезанный из картона Обама в натуральную величину. Дети впервые принимали участие в политике: драматизм президентских выборов увлек их больше, чем моя работа. Я всегда шутил над Марией, говоря, что она происходит из семейства политических клонов, однако в нашей семье эта проблема не существовала. Один из наших детей был демократом, другой — республиканцем, а двое оставались независимыми.

Разразившись в конце 2008 года, Великая рецессия не только смела весь прогресс, который мы достигли в течение нескольких лет экономии и дисциплины. Глядя на следующий финансовый год, начавшийся в июле, мы видели сокращение доходов по сравнению с предыдущим годом на 45 миллиардов долларов. В относительном исчислении и с учетом стоимости доллара это было самое значительное падение экономики Калифорнии за все время — больше того, это было самое значительное падение экономики любого из штатов. Бюджетный дефицит был таким огромным, что можно было закрыть все школы и тюрьмы и уволить всех госслужащих, и при этом штат все равно оставался бы в глубокой финансовой яме.

Несмотря на все мои попытки сберечь деньги, ситуация с бюджетом становилась только еще хуже. После обвала финансовых рынков нам пришлось вбрасывать миллиарды долларов, затыкая дыры в пенсионном обеспечении госслужащих. Я решительно выступал за перемены, которые закрыли бы дорогу злоупотреблениям в пенсионной сфере, но этого было недостаточно. Тем временем расходы на содержание тюрем росли — благодаря щедрым контрактам, подписанным много лет назад предыдущими губернаторами, а также постановлениям федеральных судей, в значительной степени подмявшим под себя систему исправительных наказаний. После напряженной работы мне удалось сохранить больше миллиарда долларов за счет неоднозначных перемен, в том числе отмены автоматического увеличения зарплат охранников и реформы системы условно-досрочного освобождения. Мне пришлось вступить в борьбу с самым непримиримым профсоюзом штата — профсоюзом работников тюрем, — и в то же время я должен был преодолевать сопротивление самых надежных своих сторонников в правоохранительных органах, шерифов и полицейского начальства. Мы предложили квалифицировать преступления, не связанные с насилием, как хулиганство, высылать заключенных за пределы штата и оставлять осужденных, не представляющих опасности для общества, на свободе, под домашним арестом с использованием электронных браслетов, связанных с системой слежения Джи-пи-эс. На всех этих фронтах были одержаны значительные победы. Однако, несмотря ни на что, стоимость содержания тюрем росла. Больше того, теперь на тюрьмы мы тратили больше, чем на университеты.

Бюджетные баталии все больше напоминали фильм «День сурка». Только мы заканчивали переговоры, позволявшие сократить какую-то статью расходов, как выяснялось, что поступления оказались еще меньше запланированных, и приходилось начинать все сначала.

Начало 2009 года оказалось самым тяжелым. Обычно бюджет принимается в июне (нередко это затягивается на все лето). Однако финансовая картина в Калифорнии изменялась настолько стремительно, что я собрал законодателей на специальную сессию и устроил обсуждение бюджета сразу же после рождественских каникул. И дело было не только в дефиците. Мы столкнулись с нехваткой наличности. Штату не хватало денег, и возникла угроза вводить для оплаты счетов долговые расписки.

Я всегда предпочитал действовать быстро и решительно. Отчасти это объяснялось моими жизненными принципами: если тратишь больше, чем получаешь, необходимо сократить расходы. Все просто. Отчасти это объяснялось математикой. Чем быстрее провести сокращение расходной части бюджета, тем меньшим оно будет. Однако на законодателей пугающие цифры производили обратное действие: они их парализовали. Переговоры тянулись весь январь и продолжались в феврале. Я давил на законодателей, требуя от них действий. Перед дверями своего кабинета я установил плакат с надписью «Законодательная власть бездействует», под которой отсчитывал количество прошедших дней и дополнительный долг, набегающий за каждый день без принятого бюджета.