Вспомнить все: Моя невероятно правдивая история

После поединка с гигантской механической змеей у меня целую неделю ныло все тело. Этот эпизод происходит в середине фильма, когда Конан и его союзники проникают тайком в Башню змеи и крадут у жрецов драгоценности. Нам предстояло забраться на башню (в действительности сорокафутовые декорации, установленные в пустующем ангаре на авиабазе), а затем спуститься в подземелье, заваленное по щиколотку мусором и костями принесенных в жертву девственниц. Змея, длиной тридцать шесть футов и толщиной два с половиной, точная копия боа-констриктора, управлялась дистанционно и приводилась в движение стальными тросами и гидравлическими домкратами, способными развить усилие девять тонн. Как выяснилось, управлять ею было весьма непросто, и у оператора не было достаточной практики. Один раз змея обвила меня кольцами и принялась колотить о стену подземелья. Я закричал оператору, чтобы он был поосторожнее. По сценарию Конан убивает змею; разумеется, верный Субатай вылезает из подземного хода, застает своего друга в опасности и бросает ему меч, а Конан одним ловким молниеносным движением ловит меч за рукоятку и вонзает в змею. Я должен был поймать на лету тяжелый меч и воткнуть его в определенную точку за головой змеи, чтобы вызвать взрыв пакета с «кровью». Конечно, Конан при этом должен быть абсолютно уверен в себе. Однако мне приходилось мысленно твердить себе: «Надеюсь, все пройдет хорошо». Я с гордостью говорю, что два с половиной года занятий принесли свои плоды, и я пригвоздил гадину в первом же дубле.

Джеймс Эрл Джонс присоединился к съемочной группе поздно, поскольку ему нужно было выполнить свои обязательства перед Бродвеем, но когда он приехал, мы с ним быстро подружились. В середине марта, когда съемочная группа перебралась из Мадрида в Альмерию, снимать батальные сцены и решающее противостояние в горной цитадели Талсы Дума, я несколько дней провел у него в трейлере. Джеймс хотел быть в форме, и я помогал ему заниматься, а он в ответ обучал меня актерскому мастерству. Со своим мощным басом Джеймс великолепно подходил на роль шекспировских героев; он получил премию «Тони» и «Оскар» за свое участие в «Великой белой надежде», драме, посвященной расизму и боксу. (Его герой был срисован с Джека Джонсона, чемпиона в тяжелом весе в 1908–1915 годах.) Затем он получил всемирную известность за роль злодея Дарта Вейдера в «Звездных войнах». Джеймс поведал мне поразительную историю о том, как стал актером. Он родился и вырос в Миссисипи и в детстве сильно заикался. Пойдя в школу, он категорически отказывался говорить. Одноклассники считали его немым. Затем в старших классах Джеймс полюбил литературу, и у него возникло желание читать великие произведения вслух. Учитель английского языка его поддержал. «Если слова тебе нравятся, ты обязательно научишься их произносить».

Милиус хотел, чтобы я добавил еще полстраницы диалога, которые он дописал уже в ходе съемок. Я должен был произнести эти слова в тишине перед решающей битвой на Кургане, похожем на Стоунхендж древнем могильнике у моря, где погребены цари и храбрейшие воины. Конан и его соратники укрепили святилище и ждут атаки Талсы Дума и его большого войска конных дикарей. Талса Дум уже убил Валерию, враги многократно превосходят числом Конана и его товарищей, и те готовятся к смерти. И вот перед битвой Конан сидит на склоне Кургана, подперев подбородок кулаком, и смотрит на море и безоблачное голубое небо. В голове у него печальные мысли.

– Я помню вот такие же дни, когда отец брал меня с собой в лес, и мы собирали дикую голубику, – говорит Конан Субатаю. – С тех пор минуло уже больше двадцати лет. Я тогда был маленьким мальчишкой лет четырех-пяти. Листья были такими зелеными и темными. Весенний ветерок разносил сладкий запах травы. Почти двадцать лет мучительных невзгод! Ни сна, ни отдыха, в отличие от остальных людей. Однако весенний ветерок по-прежнему дует как ни в чем не бывало, Субатай. Тебе когда-нибудь приходилось ощущать такой ветер?

– Там, откуда я родом, такие тоже дуют, – говорит Субатай. – Северный ветер есть в сердце каждого человека.

Конан предлагает своему другу вернуться домой.

– Уйти никогда не поздно, Субатай.

– Нет. Эта дорога лишь опять когда-нибудь приведет меня сюда. В худшей компании.

– Для нас никакой весны нет, – мрачно замечает Конан. – Только ветер, который перед бурей имеет такой свежий запах.

Я десятки раз повторил эти строчки, как всегда поступал перед съемками. Но затем я сказал Милиусу: «Мне это кажется неестественным. У меня нет такого ощущения, будто я, понимаете, ищу и нахожу это». Такой монолог нельзя просто прочитать. На самом деле это должно выглядеть так, будто ты думаешь о прошедших днях, тебя захлестывают воспоминания, в голове одна за другой рождаются мысли. Ты то быстро произносишь какую-то фразу, то подолгу молча смотришь вдаль. Вопрос заключался в том, как создать эту естественность.

Подумав, Милиус сказал: