Встреча

— Не проблема, — ответил Лихт, взял желудок одного из зубастого роя и уже собрался было раздавить его себе на руку, как наставник его остановил:

— Да нет же. Живой рой показать можете? Вы же говорили, что он пока безопасный с краю.

— Пойдем, — позвал я, и мы выдвинулись.

Построение было простое: впереди шел я, за мной Лихт и замыкал строй наставник. Случись что, я задержу противника, а Лихт унесет Джона. Мы добрались к месту, где раньше лежали трупы. Сейчас их там уже не было. Однако по стенкам, как и в первый раз, еле ползали зубастые твари. Я взял одного из них за холку и протянул наставнику. Тот принял у меня животное аккуратно и крепко взял его так, чтобы пушистик не мог повернуть голову.

— Вот так они выглядят в спячке. Принести живого? — спросил я.

— Неси, — разрешил Джон, и я убежал вперед. Через пару ридок я вернулся, держа в руках трепыхающегося и пытающегося меня цапнуть представителя зубастого роя. Лихту объяснять ничего не пришлось: он выхватил одной рукой у наставника зубастую тварь, второй закинул Джона на плечо и побежал вперед к выходу. За мной гнался голодный зубастый рой.

Мы добежали до безопасной зоны.

— Вроде они стали быстрее, — заметил Лихт.

— Ага, — согласился я. — И, видимо, это связано с уменьшением их численности. Они развиваются, как и мы.

Лихт поставил на землю наставника. Тот глянул на трепыхающегося зубастого пушистика.

— Что с ним? — заинтересовался Джон.

— Он умирает. Почему-то, попадая сюда, они довольно быстро умирают, и судя по всему — болезненно, — ответил я.

Зубастик еще потрепыхался у меня в руках и обмяк. Рой, что гнался за мной, тормознулся. Зубастые твари щерились и ползали по полу, стенам и потолку, но не пересекали невидимую черту. Я поднял дохлую тварь и поднес ближе к рою. Те зашевелились быстрее. Интересно, от моей близости к ним или от близости их дохлого сородича? Скорее всего, и от того, и от другого. Ведь и он, и я — для них еда. Я кинул им дохлого зубастика. Его тут же сожрали.

— Как интересно, — произнес наставник. Затем он подошел ближе к копошащемуся рою и стал их разглядывать, активировав артефакт света. В тоннеле стало светло, как днем. Даже если выпить зелье ночного зрения, при свете все же становится лучше видно. И наставник, видимо, решил рассмотреть мелких зубастиков поближе.

— Зелье ночного зрения хочу поберечь, — пояснил он. А нам в принципе все равно, как он будет разглядывать рой. Но мы все же подошли к нему поближе, чтобы успеть вытянуть наставника обратно, если, вдруг рой нападет. Джон достал небольшой бутылек, отошел шагов на пять назад, открыл крышку, закинул в бутылек что-то, закрыл крышку и кинул в рой. Бутылек был пойман одним из зубастиков и тут же раскушен. Раздался хлопок, и метра три тоннеля осыпалось пеплом. Трех метров роя, как не бывало. Но вот остальные обозлились и рванулись на нас. Хотя быстро остудили свой пыл, когда первые ряды, не добравшись до нас, забились в агонии.

— Что это было? — заинтересовался Лихт, опередив меня с вопросом.

— Это зажигательная смесь, которой хотели спалить мой дом бандиты, если им не удалось бы убить меня оружием. И делается она очень легко из подножных материалов. Более того, с собой этой смеси они принесли достаточно много.

— Она безопасна? Мы сможем с ней бегать? — спросил я.

— Да. До тех пор, пока вы не добавите в него последний ингредиент. Вот такой вот камень, который можно найти хоть в городе, хоть в горах, хоть в пустыне. После добавления этого камня не тяните — кидайте сразу. Иначе рванет в руках. Как видите, кислород он не сжигает, а вот урон наносит, как магическое заклинание «лава». На самом деле эта смесь очень дорогая. Но только в других регионах, поскольку ингредиентов таких там нет. А тут они буквально под ногами валяются. И если знать, как добыть воду в пустыне, то и в ней с ингредиентами проблем не будет. Я научу вас его делать.

Теперь по поводу того, что вы развиваетесь быстрее. Если в бою позволяете поддаться эмоциям, вы в состоянии себя контролировать и мыслить адекватно или ярость полностью поглощает вас?

Недолго повспоминав свое состояние во время отступления я ответил:

— Не сказал бы, что ярость меня полностью поглотила. Но изменения все же были. Я хотел рвать и убивать, я наслаждался боем и, мне хотелось еще и еще, я не мог нарадоваться тому, что мои враги падают замертво передо мной, и мне казалось, что я не убегаю, а наступаю. Но в то же время я не развернулся назад и не побежал убивать матку и самца роя, я продолжал отступать и четко осознавал свою задачу. Опираясь на эти факты, предположу, что моя ярость была локальной, она отвечала за то, что я делаю здесь и сейчас и при этом никак не влияла на мои дальнейшие планы. Я четко осознавал, куда мне надо, какая передо мной задача, и я мог хладнокровно размышлять о том, что мне стоит сделать и как именно это лучше сделать.

— Со мной было то же самое, — подтвердил Лихт.