Встреча на далеком меридиане

Она была просто женщиной, испытавшей много горя, но так и не примирившейся с ним. Тени реяли над кладбищем ее утраченной любви, погибших дружб, ушедших жизней, призраки, которые появлялись и исчезали, когда им вздумается, не считаясь ни с полночным боем часов, ни с петушиным криком, и вызывали смутную тоску, отраженную в ее глазах.

Как она ни была счастлива с Ником, это счастье умерялось бездонным страхом, что в один прекрасный день она позвонит ему по телефону и услышит бесконечные гудки в пустоте, а его не будет, или что она станет ждать его на углу, где они условились встретиться, и пройдет через все стадии нетерпения, злости, страха и наконец тоскливого сознания, что он не придет никогда. Или будет напрасно ждать у себя дома, прислушиваясь, не зазвонит ли звонок у двери.

Ей представлялось, что в поисках того, к чему он так стремится, Ник то бежит, то плетется, спотыкаясь на каждом шагу, что он подвержен тревогам, беззащитен против разочарований, помнит о женщине, только когда он с нею, и похож на человека, который бежит ночью по лесу, натыкается на деревья, судорожно хватается за ствол, стараясь понять, что это встало на его пути, потом, широко открыв глаза в темноте и забыв о деревьях, мчится дальше, пока не натолкнется на новое препятствие.

Снова и снова она ловила себя на мысли о том, почему нельзя сместить время, почему не случилось так, что сначала бы он обрел душевное равновесие, а потом они бы встретились - ведь в нем она наконец-то нашла человека, которого могла бы полюбить без оглядки, с которым готова была прожить всю свою остальную жизнь.

Она страстно надеялась, что у нее хватит сил, чтобы порвать с ним, пока не поздно. Пусть продолжает свои беспощадные искания, пусть даже ищет то, что ему нужно в другой женщине; а потом, когда он достигнет цели, отопрет потайную дверь, за которой скрыто сокровище, они, быть может, снова встретятся и начнут с того, на чем остановились. Если бы была хоть малейшая возможность помочь ему, она сделала бы все, что может, пошла бы на любые жертвы, но она уже слишком хорошо знала, как бессмысленно говорить с человеком, который слышит только внутренние голоса. Несчастье было неотвратимо, как завтрашний день.

В первый раз, когда Леонард Хэншел предложил ей средство побега, она не поняла этого, потому что Хэншел представил его как средство не расставаться с Ником - на это он, собственно, и, метил. Но когда Анни узнала, что Ник отказывается ехать в Вену, а Хэншел повторил свое предложение, ей вдруг стало ясно, что это для нее может означать.

- Откровенно говоря, я не понимаю, как вы можете отказываться, - сказал Леонард. - За то время, что я здесь, мои настроения значительно изменились, хотя я и сам точно не знаю, в какую сторону и до какой степени. - Он засмеялся. - Знаю одно: я жду венского совещания, как никогда еще не ждал. Оно само станет исторической эпохой или по крайней мере положит ей начало. Как вы, журналистка, решаетесь пропустить такое?

Она улыбнулась.

- Если надумаю, я позвоню вам.

- Хорошо, - сказал он спокойно. - Во всяком случае, я вам позвоню еще раньше.

Хэншел позвонил Нику накануне своего отъезда из Москвы. В его тоне появилось что-то новое. Он предложил Нику позавтракать вместе. Голос его был серьезен и почти настойчив, но тем не менее Ник ответил:

- Я должен быть в институте между девятью и четвертью десятого.

- Ничего, - сказал Хэншел. - Я уже одет и могу приехать к вам сейчас же. Я с шести часов на ногах - укладываюсь. А то я уже не смогу вас повидать - самолет отправляется рано.

Он явился в гостиницу "Москва" в четверть восьмого и, пока Ник одевался, заказал завтрак. Когда Ник, одевшись, вышел к нему, он задумчиво стоял у окна.

- Ну как, удалось вам чего-нибудь добиться? - спросил Хэншел, глядя вниз, на улицу.

- Пока еще трудно сказать, - ответил Ник: - Сначала ничего не выходило, но сейчас я вспомнил кое-какие способы, и мне не терпится их испробовать.

- Как вы с ним? - обернувшись, многозначительно спросил Хэншел.

- Мы прощупываем друг друга. Внешне все прекрасно, но стоит нам копнуть чуть глубже общих мест... Впрочем, вас ведь интересует совсем не это. Вы даже не слушаете, что я говорю.