Встреча от лукавого

– Смотри, Лина, я для тебя его сфотографировала! – Тонька тычет мне свой телефон. – Его зовут Ричи, тетя Лера сказала, что они его взяли слепым, потому что мама-кошка погибла, грустно, правда? Лина, ты что, плачешь?

Ольга входит в комнату вместе с Матвеем. Мало того, что я забинтованная, не накрашенная и вся чешусь, меня еще и зеленкой сейчас измажут.

– Не трогай Лину, детка. – Ольга встряхивает пузырек с зеленкой. – У нее ветрянка.

Я заревела в голос, а Матвей обнял меня. Видимо, ветрянка его не пугает.

* * *

– Этого мы оставим себе.

Тонька смотрит на котят, которые пушистым клубком перекатываются в гостиной вместе со щенком. Щенок подрос, но с котятами он очень осторожен – понимает, что они маленькие совсем. Хотя эта разноцветная банда совсем его ушатала.

– Тонюша, да на что нам кот, Маруськи хватит! – Бабуля смеется. – Утопить рука не поднялась, а теперь куда их? Трое…

– Рыженький будет наш. Он с Бобиком подружится. – Тонька уже все решила. – Серого хотела взять Маринка, а черного заберет тетя Оля, она сразу сказала: если будет черный, это мой.

– Ну и хорошо.

Дом великоват для нас, бабуля все никак не привыкнет, ахает и восхищается. Конечно, я и сама восхищаюсь, но я видела исходник, а бабуля – нет. Строители не только отремонтировали дом, но и привели в порядок остальные постройки и участок тоже. Теперь у нас есть гараж, у козы есть хлев, у кур – курятник и бабуля уже планирует какие-то грядки на весну, и я рада, ведь если планирует, значит, чувствует себя здесь дома. Тем более что ее комната обставлена ее же привычной мебелью. Правда, пианино теперь стоит у Тоньки.

А еще рабочие построили мне эльфийскую беседку. Это я ее так называю, она вся воздушная и красивая – глаз не отвести.

– Мы его сфотографируем и папе покажем. – Тонька поднимает с пола рыжего котенка. – Лина, мы к папе когда?

– Вечером, Тоня.

Петька еще слаб, но это наш Петька, безусловно и определенно. Он тоже нашел выход из коридоров. Я вспоминаю глухое отчаяние, которое терзало меня долгие семь дней, пока он блуждал во тьме своего раненого тела. И когда он нашел выход и вернулся, я думала, что нет никого счастливее меня.

– А что с теми, не слыхала?

Бабуля даже имен их вслух не произносит. Мне пришлось рассказать ей всю историю, и она перенесла ее стоически.

– Дэн говорил, скоро суд.

Мне придется туда пойти, тут уж не отвертишься.

Звонит телефон. Матвей уехал обратно в свой Израиль, и мне без него немножечко тоскливо. Хотя он звонит часто, и в скайпе мы болтаем, но это не то. Мы не сказали друг другу того, что собирались, – по телефону не скажешь, а в скайпе тем более глупо.

– Малыш, мы с Дэном возвращаемся. Наша компания открыла большой филиал в Александровске – там аренда дешевле, ты знаешь. Мы возглавим два основных направления.

Это значит, больше он не уедет. А если и уедет, то не скоро.

Я выхожу на улицу – мне нравится смотреть на аккуратные дорожки, обсаженные кустами, и беседка за домом такая красивая! Весной посажу здесь вьющиеся розы.

Река совсем рядом, я слушаю осень и думаю о том, что дальше – и по всему видать, дальше будет очень неплохая жизнь.

– Привет.

Я знаю этот глуховатый голос. Я думала о его обладателе все эти дни, скучала и беспокоилась.

Он стоит около беседки и смотрит на меня. Ну, конечно, это Мирон, хотя на улице я бы прошла мимо, не узнав. Лицо другое, но глаза те же – бесстрастные и спокойные, словно уже все на свете видели. Может, так оно и есть.

Я все это время беспокоилась, не зная, что с ним.

Я подхожу к нему и молча обнимаю. Круг замкнулся.