Встреча от лукавого

Мы идем по коридору на выход. Люди спят, кто-то стонет, медсестра гремит инструментами. Десятый час, а ощущение, что уже ночь, Ольга молча вырулила со стоянки, и машина поплыла по улицам. Я думаю о Мироне, о том, что он сейчас в больнице, и сможет ли этот врач его спасти, а если не сможет, то как мне дальше быть? За два дня я привыкла думать, что Мирон всегда мне поможет, спасет, скажет, как поступить, или просто посмеется вместе со мной. Я даже не думала о возвращении домой, а Виктор и их с мамашей маленький гешефт вообще перестали меня волновать, интересовали скорее как экспонаты выставки уродов, чем люди, пять лет влиявшие на качество моей жизни. Как можно за два дня впустить в свою жизнь совершенно левого чувака, который к тому же как мужик мне даже не нравится? Но с ним спокойно и весело, и при этом я напрочь отрешилась от почти пяти лет своей жизни. От мысли, что я больше не увижу ни Виктора, ни его мать, возникает ощущение, что меня выпустили из тюрьмы, если это и был брак, то я больше не хочу его ни за какие коврижки. А ведь я отчасти сама во всем виновата. Я должна была развестись с ним давным-давно, раз уж угораздило за него выйти. Я должна была расставить приоритеты и установить рамки, а я этого не сделала. Я просто не знала как. Он говорил, что мы одна семья, я сосредоточилась на том, чтобы чувствовать себя одной семьей с ними, но у меня не получалось. И я думала, что это я не в порядке.

Сейчас мне на прошлое вообще наплевать. У меня новая работа и другая жизнь, в которой нет места ничему привычному, и Мирон, который может умереть, оставив меня совершенно одну. И я рада, что он в больнице, а не умирает на земле, засыпанной листьями. Док разрулит все с полицией, прооперирует Мирона, и он будет жить. Мне очень надо, чтобы он жил, у меня стокгольмский синдром разбушевался.

– Ты приберись в доме, а я пообщаюсь с нашим гостем. – Ольга взглянула на часы. – И поесть чего-нибудь сообрази, я только с работы приехала, и тут твой звонок.

Я киваю и иду в дом. Как вышло, что здесь я хозяйничаю? А с другой стороны – куда мне идти? В свою квартиру я вернуться не могу по понятным причинам, ехать на дачу в такое время – далеко, и машина у Виктора, нанимать такси страшно, а завтра на работу. Да, у меня есть работа!

Открыв холодильник, я достала вчерашний фарш и принялась чистить овощи – сварю суп, это вариант беспроигрышный. А главное, быстро и полезно. Я не люблю сложных рецептов. Как-то мне довелось есть фаршированную щуку, это было очень вкусно, настолько вкусно, что я решила попросить рецепт. Хозяйка воодушевленно начала рассказывать мне, как снимать кожу с тушки щуки, потом отделить мясо, перемолоть его с… В общем, я уже на стадии сдирания кожи поняла, что никогда в жизни не стану фаршировать никакую рыбу, это неблагодарное занятие: готовить несколько часов, чтобы гости съели все за три минуты. Если бы я все-таки зафаршировала щуку, я ни за что не позволила бы ее съесть, а это очень глупо – ну что с ней еще делать?

Наша с Петькой мама редко заморачивалась готовкой. Она вообще больше занималась устройством личной жизни, но вот за что я ей безмерно благодарна – она никогда не вмешивалась в наше с Петькой воспитание, ей вообще было наплевать на нас с пожарной каланчи. Бабушка Маша, мать моего отца, у которой мы, собственно, и жили, занималась нами весь год, кроме лета. Она учила нас думать, развивала наши способности и приучала к порядку, с ней было весело и легко. Это бабушка обратила внимание, что я люблю рисовать и у меня хороший слух, а потому я с шести лет ходила в художественную студию и училась в музыкальной школе. В итоге умение рисовать пригодилось мне в профессии, а игра на пианино украсила мою жизнь.

Летом нас забирала бабушка Валя, мать Петькиного отца, маленькая, сухонькая, очень деловитая, и воспитывала на свой лад. Все ее воспитание сводилось к ежедневной прополке грядок и заданиях типа принести травы для кролей, натаскать воды корове, почистить курятник, а самое главное – съедать подчистую все, что нам дают, – она была большой любительницей готовить и печь. Блюда у нее всегда были простые и вкусные, и как-то само собой получилось, что я их все умею готовить, хотя никто меня никогда специально не обучал этому. Петька тоже кое-что умеет на кухне благодаря бабушке Вале – бабуле, как мы ее называем.

Задания по прополке огорода или другие хозяйственные работы не занимали у нас с Петькой много времени, мы вставали рано утром, быстро делали все, что велено, и большую часть дня были предоставлены сами себе – не считая часа в день, когда я играла на пианино. Оно до сих пор стоит у бабули в гостиной, с ним – отдельная история. Остальное время мы развивали свои способности в плавании, загорании, просмотре кинофильмов и просто шлянии где придется. Это была форма личной свободы, предполагающая, что мы люди ответственные, наученные только хорошему, а значит, априори ничего плохого не сделаем. Такая вот ответственность за себя и свои поступки.