Встречи на берегах Ёдогавы

— Советский Союз, занятый мирным строительством, достиг невиданных успехов во всех областях жизни. Мы воочию убедились в преимуществах социалистического строя и в лживости пропаганды, распространяемой врагами мира на земле о вашей стране. Мы пользуемся у вас полнейшей свободой: встречаемся и беседуем с кем хотим, фотографируем сколько душе угодно.

В Вене, в Лондоне и Париже — всюду я чувствовал некоторую отчужденность как представитель желтой расы. И только в Советском Союзе нет расовых предрассудков. Это произвело на меня огромное впечатление. Советские люди искренни, приветливы и очень радушны.

…Прошло еще много времени, прежде чем я расстался с Киносита Дзюндзи. Мы сидели в гостиничном номере. Свет не был зажжен, в дыму от выкуренных сигарет едва угадывались очертания мягких кресел и стола, заваленного японскими журналами, фотографиями и книгами, подаренными в Москве. На журнальном столике у подоконника в простом стеклянном стакане пылала красная хризантема, любимый цветок драматурга — символ любви, дружбы и верности, а за окном ярко горели кремлевские звезды.

Взлет волны хокусаи

Есть старинная японская сказка. В древности жил бог богатства по имени Дайкоку. Он был весел и беспечен, но однажды разгневал повелителей неба, и те решили сжечь его. Гибель казалась неизбежной, но Дайкоку спасли крысы, самые обыкновенные крысы: они посоветовали ему зарыться в мокрую землю. С тех пор земля стала богатой и плодородной.

Мне довелось увидеть бога Дайкоку. Это произошло в Музее изобразительных искусств им. Пушкина на одной из первых выставок японского искусства в Советском Союзе. Воспроизведенный резцом знаменитого Хокусаи, бог мчался во весь опор на огромной, как лошадь, крысе. Толстый, неповоротливый, он держал в левой руке вожжи, а в правой — бочонок, очевидно с сокровищами. Сюжет народной сказки лег в основу одного из тридцати тысяч произведений великого японского художника, жившего на рубеже XVIII–XIX вв.

На небывалую высоту поднял Хокусаи японскую гравюру, в области которой работал долгие годы. Его пейзажи получили всемирное признание. Над столом у меня одна из его картин, подарок японских друзей, — точная копия той, что я видел когда-то на выставке. Изумрудная волна с колоссальным вспененным гребнем грозно вздыбилась на фоне белоснежной горы Фудзи. Когда я смотрю на картину, во мне оживает то первое, незабываемое чувство, которое я испытал при знакомстве с оригиналом. Мне тогда показалось, что еще мгновение — и брызги обрушатся с полотна и оросят живые цветы, украшающие залы выставки. Белые, желтые, розовые хризантемы — эти любимые цветы японцев — как бы подчеркивали то бесконечное уважение и внимание, с которыми советские люди относятся к подлинному искусству другого народа. Волна и хризантема. Это о них писал много веков назад поэт Сугавара:

Те хризантемы белые, что тамКолеблемы вдали приморским ветерком,

Всё кажутся глазамВ осенний деньПрибрежною волной, а не цветком!

(Перевод А. Е. Глускиной)

В Японии о таких стихах говорят, что они удивительно напоминают миниатюрные скульптурки из дерева и кости — нэцкэ — тонким, почти ювелирным мастерством. В Киото в маленьких антикварных лавчонках неподалеку от знаменитого храма «Чистой воды» вам предлагают лучшие сувениры — нэцкэ в виде пуговицы или брелка, с помощью которых к поясу можно прикрепить кисет или трубку. Изящные фигурки изображают крестьян и ремесленников, рыбаков и бродячих актеров, сказочных героев и богов. Над изготовлением такой фигурки японский мастер трудится порой несколько месяцев.

Самобытно и неповторимо творчество японского народа, воплощенное в гравюрах лучших художников прошлого — Хокусаи, Утамаро, Хиросигэ, Сяраку и многих других, чье вдохновенное искусство стало достоянием мировой культуры. Подолгу обычно стоят завороженные зрители перед картинами прославленных мастеров, любуясь изумительным подбором красок, поразительным умением воссоздавать природу и жизнь людей. «Прекрасная Осама из дома Абура» (Утамаро) и «Летний ливень над рекой Сумида» (из серии «100 знаменитых видов Эдо» Хиросигэ), деревянная скульптура буддийского божества Фугэн, относящаяся к XII в., многочисленные лакированные изделия и изделия из керамики, эмали и бронзы красноречивее любых слов говорят о таланте японского народа, создавшего эти замечательные образцы искусства.

Главное, что поражает меня (и не только меня) в японском искусстве, — его глубокая поэтичность. Чего стоит, например, восхитительная «Зима» Харунобу! Падают крупные хлопья снега… Снег на ветке черного дерева, на зонтике, который несут две женщины, и лица их кажутся белее самого снега. Гармоничное сочетание черного и белого цветов создает полную иллюзию снегопада. Законченность и четкость рисунка, мягкий лиризм и предельная лаконичность — отличительные черты мастерства Харунобу.