Встречи с призраками

Мы, тоже не вытерпев напряжения, сошли с трибуны и смешались с толпой, готовые терпеливо выдержать толкотню, лишь бы не упустить решающий момент, который может принести победу нашим чемпионам.

Военные пока набрали семнадцать очков, наши — шестнадцать. Болельщики из Роборо были в отчаянии, но на двадцати четырех очках счет сравнялся, а потом наши вышли вперед с тридцатью двумя очками против тридцати. Однако теперь еще предстояло отвоевать три очка, потерянные на средней дистанции.

Обе команды делали отчаянные усилия, стремясь закрепить победу за собой. Но вот толпа содрогнулась, как один человек: последний из команды красных курток сделал свой выстрел. А у наших оставался в запасе еще один выстрел; армейцы пока вели с разрывом в четыре очка, но…

Даже мы, женщины (хотя нам, вообще говоря, положено быть равнодушными к спорту) не могли теперь думать ни о чем, кроме этого последнего выстрела. Выстрела, который должен был сейчас принести победу той или другой стороне.

Если последний из наших стрелков выбьет «бычий глаз», победа будет за нами! И лишь от финального выстрела зависит судьба призового кубка, честь всей стрелковой команды и, разумеется, многочисленные ставки…

Нетрудно понять, что испытала я, когда, изо всех сил вытянувшись и привстав на цыпочки, увидела: последний выстрел надлежит сделать Чарли. Он с величайшим хладнокровием передернул затвор, вложил в винтовку новый патрон…

Чарли, любимый! От твоего мастерства зависит честь Роборо!

Если бы не это, никогда бы я не нашла сил протиснуться через толпу и занять место в первом ряду зрителей. Но я оказалась там и поэтому видела абсолютно все.

Справа и слева от меня, как башни, высились два дюжих фермера. Они переговаривались прямо через мою голову, и мне поневоле приходилось их слушать.

— Ну и харя у этого долговязого! — сказал один из них.

— Да уж. Что харя, то харя, — согласился другой.

— Не, ну ты только посмотри на него! Экий журавль! Ты раньше хоть видал его когда? Я, побожусь, ни в жисть не видал!

— Ей-ей, Джек, не божись: я и так тебе поверю. Не, глянь только: да у него же пена на губах! Точь-в-точь как та собачонка Ватсона[50] — помнишь, щенок бульдога, который взбесился да и подох? Ну просто псих!

Как ни ожидала я выстрела Чарли, но при этих словах все-таки оглянулась, чтобы посмотреть, кого это простодушные сыны полей обсуждают с таким темпераментом. И сразу же увидела позади себя доктора Октавиуса Гастера, о котором успела совсем забыть.

Лицо его было обращено ко мне, но было совершенно ясно, что он не замечает меня: взгляд его неподвижно уставился в точку, находящуюся примерно на половине расстояния между стрелковым рубежом и дальней мишенью.

Никогда я не видела ничего, что могло бы сравниться с запредельной, нечеловеческой напряженностью этого взгляда. Глаза Гастера, буквально вылезшие из орбит, налились кровью, а зрачки сузились до величины булавочной головки.

По его лицу, сейчас не просто мертвенно-бледному, но прямо-таки трупному, обильно стекал пот. А в углах рта (фермер не ошибся!) действительно клубилась пена. Челюсти были сжаты так плотно, что я, казалось, могла слышать скрип его зубов. Я сразу почувствовала: Гастер сейчас напрягает свою волю до последнего предела.

Это страшное, отвратительное лицо я теперь буду видеть в ночных кошмарах весь остаток жизни…

Я вздрогнула всем телом и отвернулась, питая напрасную надежду, что фермер прав и все, секунду назад виденное мною, объясняется самой прозаической причиной: сумасшествием.

Чарли наконец перезарядил винтовку. Улыбнулся. Снова лег на траву и прижал приклад к плечу. Вокруг воцарилась благоговейная тишина.

— Все будет хорошо, мистер Чарльз, не волнуйтесь, — вдруг подал голос Макинтош, отставной сержант, старейший стрелок нашей команды. — Нужны только глазомер и твердость руки. А это у вас есть — и ваше дело в шляпе.

Чарли снова улыбнулся и начал целиться. Тишина вокруг сделалась по-настоящему мертвой. Казалось, можно услышать, как растет трава.

Он целился долго, не меньше минуты. И уже готов был нажать на спуск, но вдруг передернул плечами, встал на одно колено и выронил оружие из рук.

Все с изумлением уставились на Чарли. Он был бледен, точно мертвец, а по лицу ручьями струился пот.

— Макинтош, — странным голосом, словно задыхаясь, произнес он. — Кто это стоит между мной и мишенью?

— Между вами и мишенью?! Да нет там никого, сэр! — в крайнем недоумении ответил старый сержант.

— Да вон же, дружище, посмотри сюда! — крикнул Чарли, хватая его за руку и указывая на что-то. — Неужели не видите его? Прямо на линии выстрела?

— Там никого нет! — закричало сразу с полдюжины голосов.

— Как — никого нет? Ох, да, и в самом деле… Что-то мне такое померещилось… — сказал Чарли и провел рукой по лбу, смахивая пот. — Что за черт! Я ведь мог бы поклясться… Ладно, давайте винтовку.

Он снова лег на землю и плавно поднес оружие к плечу. Но тут же снова вскрикнул и вскочил на ноги.