Встречный огонь

— Бабушка, когда папа приедет? — Легкий страх еще расползается в нем, но, может быть, с отцом в тайге страшно не будет?! Он обнимает Вику, шепчет: — На Кауром мы бы уже там были. Не веришь? Бабушка, а сколько коней за жизнь бывает? Если один умрет, другого можно?

Бабушка ему не отвечает. Он отпускает Викины плечи и забирается к бабушке на колени.

— Бабушка! У нас больше не будет коня? — И, видя расстроенное бабушкино лицо, утешает: — Папа приедет, и Каурый вернется, вот увидишь.

Агван садится обратно к Вике, кладет ей голову на плечо. Но тут же встает на колени — они подъехали к березовому перелеску:

— Смотри, они в снегу.

А Вика смеется:

— Это березы. Они всегда белые.

Агван хмурится. Опять она все знает!

— Нет, снег. Хочу, чтоб снег вернулся. И все остальные вернутся.

Вдруг откуда-то сверху раздался глухой звук: «Гуг-гу». Звук рассыпался кругом, много-много раз повторился. Агван огляделся: густой кустарник, тропки, вдалеке на горах снежные шапки. Откуда это «гуг-гу»?

— Это кукушка. Куковать ей еще рано. Лес еще темный, — бабушка повеселела, и Агван торжествующе закричал:

— Гуг-гу, гуг-гу!

И Вика — следом:

— Гуг-гу, гуг-гу!

Но кукушка молчала.

— Плохая кукушка, не хочет разговаривать.

Дальше дорога пошла хуже. Колеса стучали по корням. Но ему нравилось: подпрыгивал! Все больше вокруг них деревьев, — они были еще темные, лишь легкой дымкой начинали зеленеть. Агван поймал одну ветку, нависшую над дорогой, засмеялся:

— Колется.

А Вика отщипнула зеленеющую почку, растерла, поднесла к его носу:

— Нюхай!

Агван сперва понюхал, а потом лизнул ее пальчики:

— Я Янгар. Вкусно.

А Янгар в это время носился где-то в лесу, лишь иногда взлаивал. И вдруг Агвану стало страшно. Небо высоко-высоко, а здесь темно, ничего далеко вокруг не видать. Показалось ему, что деревья, обступив, не выпустят его отсюда. Сумрачно, холодно! А еще что-то застучало — словно частые выстрелы!

— Что это? — выдохнула Вика.

— Я хочу домой, — прошептал Агван и спрятал голову в бабушкиных коленях.

Бабушка весело рассмеялась:

— Это дятел. Он стучит острым клювом в ствол дерева.

— Зачем? — еще не поверив до конца, осторожно приподнял голову Агван.

— Червяков достает.

— Он какой, большой? — осмелел Агван и уселся.

— Сейчас увидим. Это хорошая птица, труженица. Наш лес охраняет. Вот он.

На стволе высокой, с редкими сучьями лиственницы, как назвала это дерево бабушка, Агван увидел пеструю красногрудую птицу, которая быстро и звонко стучала черным клювом, как деревянным молоточком, по сухой доске. Время от времени птица перебегала по стволу.

— Хорошо в лесу, только темно, — сказал Агван.

Начался отлогий подъем. Лес стал редеть. Бык тащился медленно. Агван рассердился было на него, но не успел и слова сказать: перед ним открылось сиреневое море. Вытаращив глаза, он разглядел много-много кустов. От их сияния лес стал прозрачным и нестрашным. Агван потянул носом: воздух был необычным — душистым и сладким. И показалось Агвану, что въехали они в сказочную волшебную страну, о которой читала им тетя Маша, что сейчас их обступят добрые волшебники и начнут исполнять желания.

Агван хотел было соскочить на землю, но не смог пошевелиться.

— Это багульник, — утишила его волнение бабушка. — Краса наших бурятских лесов. Он цветет каждую весну, и все радуются ему.

— Он цветет каждую весну, — повторил Агван. И увидел, что бабушка будто помолодела: ни слез, ни горя, ни равнодушия не было в ее лице. Он засмеялся и сказал Вике: — Я тебе дарю наш лес, с багульником. Будем каждую весну приезжать сюда. Да?

Вика радостно взглянула на него удивительно большими глазами, и только сейчас он увидел, что они вовсе не прозрачные, они очень голубые.

— А может так случиться, что багульник весной не зацветет? — спросил Агван у бабушки и в глазах Вики увидел тот же страх, что испытывал сейчас сам.

Бабушка грустно опустила голову:

— Да, конечно, может и так случиться, если вдруг злые люди пустят пожар и сожгут лес.

— Фашисты, да? — вздохнула Вика.

Агван сжал кулаки: опять фашисты, драться с которыми так давно ушел папа и так долго не возвращается. Но думать он больше не хотел: перед ним — сиреневое море.

— Мама, мамочка! Я тебе цветов привез! — Он так и знал: она станет снова такой же красивой, как в День Победы, и, может, даже распустит волосы.

Она выхватила охапку багульника, зарылась в него лицом и неожиданно завизжала, как девчонка. Он завизжал тоже, подпрыгнул и задрыгал ногами. Смеялись все и засовывали в ведра с водой крепенькие коричневые ветки. Так же, как лес, засиял сиренево их дом, став просторнее и светлее.

— Вот что такое мир, — громко сказала бабушка. Она улыбалась, как когда-то давно, когда еще не умер Каурый. — Одним горем жить невозможно.

— Ну, спасибо, детки. Вы нам весну привезли. — Дулма обняла обоих.

— Мы весну привезли, весну, — радовался Агван. — Мама, мамочка, — он не отходил от нее весь вечер. — Ты самая красивая.

И только совсем уже засыпая, ткнулся в Викину щеку:

— Давай завтра опять за весной поедем.

4