Встретимся на Альгамбре

— Виновен, — судья огласил приговор, и исполнитель снял с плаща адмирала изумрудную булавку, а затем сорвал сам плащ и швырнул на пол. Ясмах вновь стал гражданским лицом.

Не обращая никакого внимания на уважительно расступающуюся перед ним толпу, адмирал вышел из зала суда. На улице к опальному старику приблизился молодой офицер, один из участников похода к планете Смерти, за которым следовало несколько товарищей, и почтительно набросил на плечи Ясмаха свой собственный желтый плащ

— Мы преклоняемся перед вами учитель, — сказал кварт-кард. — Что мы можем для вас сделать?

— Доставьте меня на Хасту, — немного поразмыслив, ответил Ясмах.

— Быть может, вы хотите на время обосноваться в столице, учитель? — вмешался подошедший Луттьерхарфс. Невзирая на возможное недовольство Верховного, прим-кард не смог остаться в стороне. Возможно, на него подействовала отчаянная смелость флотских курсантов, так не похожих на осторожных молодых фроггсов времен его юности. — Я готов оплатить для вас любое жилье.

— Нет, — решительно отказался адмирал. — Я возвращаюсь на Хасту. Там у меня есть дом — его маска скривилась в горькой улыбке — и учительская пенсия.

— Но почему? — не скрывая огорчения, спросил старший офицер.

— Видишь ли, — взвешивая каждое слово, медленно ответил учитель. — Каждая жизнь имеет свой собственный смысл.

— А! — маска Луттьерхарфса выразила легкую улыбку. — Вы тоже читали книги философа Карт-Дьеса?

— Никогда про такого не слышал, — отрезал адмирал. Он не нуждался в чужой мудрости для оправдания своих поступков. — Я говорю то, что думаю. Так вот, каждая жизнь имеет свой собственный смысл, и выражением этого, найденного разумными смысла является их извилистая биография, сделанный ими выбор. Я выбираю Хасту. Прощай!

— Ну что же, ученики, — обратился Ясмах к толпе собравшихся вокруг него курсантов, восторженно внимавших каждому слову своего кумира. — Давно уже меня не слушали так внимательно. Кто из вас отвезет меня на Хасту?

Раздались многочисленные выкрики желающих. Сопровождаемый шумной группой молодежи, учитель Ясмах направился к космодрому.

Степан заранее направил высокопоставленному покровителю послание: "Буду в столице через пять циклов. Прошу обеспечить защиту". Однако в этот момент Лутьерхарфсу, поглощенному созерцанием исторического процесса, было не до чтения писем земного агента.

Поэтому Корнилову пришлось провести первые несколько часов на Фрогге так, как он даже не мог и предположить — в тюремной камере-одиночке, в ожидании решения своей судьбы, проклиная лицемерных черноголовых обманщиков.

А ведь начало путешествия не обещало никаких осложнений. По официальным каналам Степан запросил разрешения на посадку у администрации космопорта столицы. Разрешение было дано, подтверждено, и, посадив Астарту, Корнилов неосмотрительно покинул корабль, не дождавшись встречающих из службы разведуправления. Его немедленно окружила охрана и препроводила в военную тюрьму.

Банковскую карточку щепетильные фроггсы трогать не стали, а вот коммуникатор у землянина отняли. Поэтому Степан никак не мог сообщить о своей судьбе высшему офицеру, обещавшему ему беспредельную благодарность фроггской Родины.

Камера, куда поместили Корнилова, была светлой и вполне уютной. От длинного коридора ее отделяла только тонкая стенка и металлическая решетка. Кроме жесткого, не слишком подходящего для гуманоидов дивана, в помещении обнаружилась полка с книгами — несколькими сборниками древней поэзии, — и включенный кем-то из охранников работающий визор.

Транслировался необычный судебный процесс, и зрелище немедленно привлекло внимание Степана. Досмотрев передачу до конца, землянин задумался о невеселом положении, в котором неожиданно оказался.

Корнилов сразу же опознал главное действующее лицо процесса и потому пребывал в глубочайшем недоумении. Учитель Ясмах — бывший знаменитый адмирал? Адмирал Ясмах — тот самый фроггский спаситель, который, не колеблясь, расстрелял регуллианские крейсеры, чтобы спасти безвестного земного торговца? И он же — обвиняемый, осуждаемый сейчас за спасение его, землянина, от ящеров? Что же тогда ожидает самого Степана?

Бренчанье открываемой решетки и появление Луттьерхарфса отвлекли торговца от печальных мыслей. Недоразумение разъяснилось, и разгневанный прим-кард, обыскавшийся землянина-героя Фрогги, все-таки вызволил Степана из заключения, проклиная безголовых флотских болванов, не понимающих простейших приказов.

Войдя в камеру, старший офицер сразу же обратил внимание на работающий визор, где сейчас как раз транслировалась красочная церемония торжественного сожжения белого адмиральского плаща, и на сосредоточенное лицо землянина, не отрывавшего глаз от экрана.

— "Слишком много узнал, слишком много понял", — и прим-кард мысленно ругнулся, недобрыми словами поминая мать-Фроггу.

Корнилова доставили в резиденцию Луттьерхарфса на военном флайере.