Встретимся в аду. История, которая потрясла мир

— Какая?

— Ее бы разговорить… эту маньячку. Только она знает, где спрятаны ее сокровища.

— Может, попытать немного — сама расскажет? — предложил Имре.

Ференц возразил:

— Ни в коем случае, а то попадем в переплет, узница она известная. Понабегут журналюги, телевизионщики — нам не поздоровится.

— А как быть?

— Подсадить бы ей «утку» да нельзя: она должна в одиночке содержаться.

— Будем думать… А что если…

— Что если?

— Временно подселим к ней нашу «утку», сошлемся на нехватку мест.

— Хорошая идея, Имре… А кто у нас самая лучшая стукачка в централе?

— Марта Мольнар.

— За что сидит?

— Убила своего мужа, горло ему перерезала. И тридцать колото-резанных ран нанесла ему.

— Вот и отлично — потер руки от удовольствия Ференц. — Подсадим ее. Пусть попытает Ренци насчет золотишка и драгоценностей. Только осторожно. Чтобы не вспугнуть ее раньше времени. И еще… никто не должен знать, что заключенную Марту перевели к заключенной Ренци. После — мы без излишнего шума вернем стукачку в ее родную камеру.

— Есть, шеф, все будет сработано четко и профессионально. Марта свое дело знает… Не первый год сдает нам зечек. Помнишь, благодаря ней, мы сорвали побег Эржабет Рыжей и двум ее подельницам. А год назад ее своевременный «стук» нам в оперчасть предотвратил назревавший бунт в тюрьме.

— А это она, вспомнил. Для такой осведомительницы и лишней пайки не жалко. Сигарет ей еще подкинем, тушенки да чая, если конечно работу свою сделает на совесть.

— Сделает, Йози, сделает. Она у нас талант в части «раскалывания» зечек.

— Что же проверим еще раз Мольнар в действии.

…Спустя три дня Марта уже сидела в кабинете начальника тюрьмы и подробно рассказывала Сабо и Ференцу о своей сокамернице.

— Затихарилась, гадина, — затянулась сигаретой зэчка. — И так пытала, и так, то с одного бока, то с другого — молчит, как рыба.

— Вообще не хочет с тобой общаться? — спросил Ференц.

Марта стряхнула пепел в пустую консервную банку из-под тушенки, которую она недавно с удовольствием съела, и ответила:

— Ну, так общается, только все больше по книжной теме. Рассказывала, что ей понравился «Всадник без головы». Говорит, жуткий и страшный роман. Я бы, говорит, никогда на такое злодеяние, как капитан Колхаун, не решилась. Отрезать голову человеку — это надо через себя перешагнуть.

— А травить и мертвецов коллекционировать в подвале — это не жуткое злодеяние? — усмехнулся Сабо. — Во дает, маньячка!

— Ну а что она еще говорила? — с нетерпением пытал Марту Ференц.

— Что дура была, не читала раньше книги, а это так интересно.

— А еще?

— Ничего. Только какого-то Никки вспоминает — свою первую любовь. И сына своего.

— Она же сына сама отравила, а теперь вспоминает о нем? Во дает! — снова вклинился в разговор Сабо.

— Нет, о другом сыне, — сказала Марта.

Ференц удивился.

— О каком другом сыне, у нее всего один был, кажется не то Лоренцо, не то Винченцо.

— Нет, не Лоренцо, какой-то незаконнорожденный сын что ли… Она его не то в лет шестнадцать, не то лет в семнадцать родила.

— Это уже интереснее… Значит, так… узнай у нее все о Никки побольше. Что это за фрукт. И где живет. И об этом незаконнорожденном сыночке тоже попытай.

— Хорошо, — Марта пустила колечко дыма в потолок. — Постараюсь.

— О своих сбережениях и золотых цацках ничего так и не сказала?

— Нет, ничего.

— Еще раз ее попытай. А если будет молчать, припугни ее.

— Чем, товарищ начальник? Пальцем?

— Имре, — взглянул на друга Ференц. — Дай ей…

Сабо понимающе кивнул и достал из планшета финку и протянул заключенной.

— Возьми, — приказал Ференц. — Потом вернешь.

— Красивая штучка, — восхитилась Марта. — И острая. Сегодня я пощекочу этим перышком тело мадам Ренци.

Ференц сразу жестко предупредил зечку:

— Смотри не переусердствуй, Марта, только припугни… и все… Без всякой самодеятельности.

Марта затушила окурок.

— Будет сделано, товарищ начальник. Когда она под своими ребрами почувствует холодную острую сталь, то все выложит как на духу.

…Утром на следующий день, когда Ференц пришел на работу, его встретил трясущийся и бледный Сабо. Глаза его выражали сильный испуг.

— Что случилось, Имре? — строго спросил у подчиненного начальник тюрьмы. — Перепил вчера? Давление высокое?

— Она… — только и вымолвил Сабо.

— Что она? — недоуменно переспросил Ференц.

— Она… — снова перепуганным тоном сказал Сабо.

— Да кто она, говори толком! — начал беситься Ференц.

— Ренци…

— Что Ренци?!

— Она убила Марту.

— Убила?! Как?!

— Той финкой…

— О, мать мою!

— И… отрезала ей голову…

— Голову?! — ноги Ференца стали ватными, и он прислонился к письменному столу, чтобы не упасть. В животе появился противный холод. — Зачем?

— Она сказала, что, оказывается, отрезать голову трупу — это не так сложно. И что она повторила подвиг капитана Колхауна. Кажется, шеф, она сошла с ума. Что-то с ней не то творится. Я послал туда тюремного психиатра и врача.

Ференц был убит горем. Его левый пшеничный ус начал подергиваться от нервного тика.