Встретимся в полночь

Вик не поняла, почему Томми назвал ее мечтателем. Но она была безгранично благодарна этому человеку. Все-таки на свете много хороших людей. И если тебе очень плохо, они могут помочь…

«Дорогой папа!

Я прошу у тебя прощения и прекрасно понимаю, что поступила скверно… Но и ты должен понять меня. После тех бед, которые обрушились на нашу семью, замужество с Бобби Смарчем кажется мне последним кругом ада…

Твоя строгость, конечно же, оправданная, но не совсем объективная, вынудила меня сделать то, что я сделала. Я ухожу, но не думай, что навсегда. Просто мне нужно проверить свои чувства и чувства человека, который мне небезразличен. Я узнаю то, что важно для меня, и вернусь: одна или с ним. Не знаю, примешь ли ты его, не знаю, примешь ли меня, но будь уверен – твое мнение всегда было, есть и будет важно для твоей дочери. Теперь уже единственной дочери…

Я знаю, ты считаешь, что я, как мама и сестра, перепутала реальность с миром тех книг, которые я читаю. Но это не так. Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что их мир – красивый, призрачный, туманный – не чета нашему миру: миру бедности, серости и непроглядности. Я понимаю это, но стремлюсь к лучшей доле. Может быть, тебе не стоит переносить на меня все ошибки, совершенные когда-то моей матерью и сестрой. И потом, папа: нет поражений, нет побед. Мне всего-навсего восемнадцать, но я не так плохо знаю жизнь, как тебе кажется… И хочу узнать ее во всей полноте, если, конечно, мне дадут сделать это…

Прошу, не сердись на меня. Позволь мне попробовать жить так, как я хочу.

Любящая тебя Вик.

P.S. Я всегда была образцовой дочерью. Может быть, тебе тоже попробовать быть для меня образцовым отцом, понимающим и разделяющим мечты и чаяния собственного ребенка?»

Фрэд Миглс отложил письмо в сторону. Интересно, когда его дочь научилась так хорошо писать? Похоже, школа, ради которой она проходила много миль, была и правда ей нужна.

А он? Что делал он? Поддерживал Вик, помогал ей? Нет. Он только сопротивлялся ее обучению: вначале в школе, потом в колледже… А ведь она хотела продолжать учиться. Может, для того она и читала свои дурацкие книжонки в мягком переплете? Чтобы хоть что-то узнать о жизни? О мире, который лежит далеко за пределами Уиллхэйза и Пингтона?

Господи! Да о чем он думает?! Одна его дочь мертва, другая уехала… Но куда?! Куда?! Может быть, в Брегли, искать своего Габриэля?! Значит, Фрэд должен немедленно ехать за ней, найти ее! Вряд ли она добралась дальше, чем Пингтон!

А стоит ли ему искать свою дочь, мыслящую не по годам здраво и разумно? Даже несмотря на то, что она уехала в такую даль без единого цента в кармане? Она хотела жить так, как ей хочется. Она обещала вернуться. А у Фрэда есть еще незаконченные дела в Пингтоне. Дела, с которыми не стоит затягивать… Но может ли он позволить себе потерять еще одну дочь? Вот в чем вопрос…

Фрэд Миглс облил ледяной водой гудящую голову. Нет, больше он не выпьет ни рюмки. Хватит. Ему нужна светлая голова, чтобы подумать, как жить дальше.

Вик помахала рукой вслед удаляющейся фуре. Томми! Ох, если бы не Томми, ей пришлось бы несладко в совершенно незнакомом городе. Впрочем, у нее до сих пор нет никакой определенности, касающейся Габриэля. Что будет, когда она пройдет мимо этой калитки, позвонит в эту дверь, обитую зеленой кожей? Что?

Впрочем, терять ей уже нечего. Вик решительно направилась к ограде из витых железных прутьев. На секунду ей показалось, что прутья – это вовсе не прутья, а змеи, ползущие по ограде и разевающие свои страшные пасти…