Встретимся в суде

Ей с самого начала казалась неестественной ситуация, которую заставляло предполагать признание Самойлова. Ну, как вообразить? Крепко пьющий житель Нижнего Забоя получает от московского бизнесмена заказ на убийство… Уже в этом заключается определенная несообразность: богач предпочел бы послать на такое дело профессионального киллера или доверенное лицо, а не алкоголика, который сам не знает, что ему в следующую минуту в голову взбредет. Ну, допустим, сделка состоялась, и Самойлов с родственниками выполнил условия договора. Но тогда где же деньги, которые он якобы получил от Баканина? И зачем было ему, располагая колоссальной, по нижнезабойским меркам, суммой, вымогать деньги у проезжего человека? Алкоголики — люди непредсказуемые, но не до такой же степени!

— Никаких денег мы не видели, — Елизавета Самойлова печально покачала головой, на которой белый платок выглядел, точно медицинская повязка, прикрывающая рану. — Сколько там Петя и работал в последнее время? От случая к случаю, как чего подвернется. Отовсюду его выгоняли, даже у нас, в поселке. А вы говорите — деньги! Если б не бедность, разве б он на такое пошел? Петя — он ведь не злой…

— Может быть, ваши родственники, Егор Самойлов и Родион Машкин, незадолго до смерти разбогатели?

Недоуменный взгляд ответил на вопрос лучше прямого отрицания.

— А у их семей после их смерти никаких денег не появилось?

— Чего-то не пойму, о чем вы толкуете?

— Елизавета Павловна, ваш муж в тюрьме утверждает, что еще до того случая, из-за которого он попал в тюрьму, он вместе с братом и Родионом Машкиным убил по заказу одного бизнесмена троих человек. Если это так, должны остаться…

Галя не успела договорить. Эпическое спокойствие вмиг слетело с Елизаветы, и она взметнулась с ветхого стула, точно молния:

— Петя? Да что вы такое говорите! Да как у вас язык повернулся? Чтоб Петя кого-то убил? Да еще заказ брал? Не было этого! Побить мог, но чтоб убить…

— Елизавета Павловна, — мягко остановила Самойлову Галя, — я тоже в это не верю. Но так утверждает ваш муж. Он сам так заявил следствию.

Елизавета снова рухнула на стул, заставив его заскрипеть.

— Все равно не было такого, — менее воинственно, но все так же настойчиво буркнула она. — Не могло. Что я, Петю не знаю? Не скрыл бы он от меня такого секрета. И в поселке проведали бы — шила в мешке не утаишь… Заставили его. Как пить дать, заставили поклеп на себя возвести. Слыхала я, в тюрьме и не такое бывает.

Самойлова завсхлипывала. Стянула с головы платок и принялась утирать им слезы. Слежавшиеся белые волосы, рассеченные прямым пробором, который своей шириной и розовостью напоминал лысину, внушали жалость и — отчасти — брезгливую жуть.

— Вы вот Петю не знаете, — превозмогая всхлипывания, говорила Елизавета, — а судите. А он, может, и не такой. Не корыстный. Чего заработал, тратил сразу, не копил. Гульнуть мог, это да. В семью, бывало, ничего, а все на люди… Вот двоюродному племяннику своему, Митьке, в октябре свадьба у него была, перед тем как Петю арестовали… Так он, верите или не верите, сервиз ему дорогущий на свадьбу купил! А мы все в это время последний хрен без соли доедали. «Стыдно мне, — говорит, — Лиза. Что я, как нищий, без подарка явлюсь?» Вот такой у меня Петенька. А вы говорите, деньги…

— Свадьба была в октябре? — уцепилась за эту внезапно всплывшую подробность Галя. — А какого числа?

— Да откуда ж я помню? Это вы самого Митьку спросите. А если и он не вспомнит, посмотрите свидетельство о браке. А что, для Пети это важно?

— Посмотрим, — неопределенно пообещала капитан Романова.

Галя наведалась и к двоюродному племяннику Митьке, и к Машкиным, и навестила семью покойного Егора Самойлова, и опросила других нижнезабойцев, и в итоге, покидая это малопривлекательное место, имела право гордиться собой: ей удалось установить факт, который вдребезги разбивал признание Петра Самойлова. Приходилось выбирать между двумя возможностями: припереть лжеца этим фактом к стенке немедленно по возвращении из поселка Нижний Забой — или приберечь это удовольствие для Александра Борисовича. Скорее, Галя предпочла бы второй вариант. Ведь Турецкий уже позвонил, чтобы его спустя сутки ждали в Александрбурге…

Москва, 9 апреля 2006 года, 15.10.

Леонид Ефимов — Мирослав Вишневский