Вторая мировая (июнь 2007)

Кандидаты в пастухи, зажав под мышками папки с нотами и футляры со свирелями, съехались со всего мира. Публика замерла в ожидании. Чайник - как любовь: ждешь четыре года, а кончается быстро. На интернет-форумах жизнь кипит вовсю: советуются, на кого бы сходить, предсказывают победы и поражения, обещают съесть шляпу, если пианист имярек пройдет дальше первого тура, сетуют на то, что не приехал любимый скрипач. Шутят: вслед за робокошкой японцы сконструировали робопианиста; он неотличим от настоящего и приедет с канадским паспортом под китайской фамилией.

Можно написать о музыке, но невозможно написать о том счастье, которое она приносит. Это счастье - в самой атмосфере предвкушения счастья. Она, впрочем, несколько испорчена ценами на билеты. Но люди перемигиваются: прорвемся. Всегда прорывались.

Нет

Приходите пораньше, за полчаса до начала. Потолкайтесь среди завсегдатаев - это к третьему туру они помрачнеют и замкнутся в себе, а в середине второго еще веселы и общительны. Приходите, и ваше праздничное настроение слегка увянет. Вам расскажут все. О победах учеников членов жюри. О лауреатах третьих премий, которые впоследствии прославились, и победителях, канувших в безвестность. О том, что академическая музыка - ров, где дерутся лопатами, и что со времен, когда Моцарта хоронили в мешке в общей могиле, изменились только сами лопаты: они стали бесшумнее, зато их убойная сила возросла. О том, что всякий музыкальный конкурс - и Чайник не исключение - это мероприятие, где пожилые травматики отбирают молодых и проводят через обряд инициации путем нанесения им очередного увечья. Подобная практика принята во многих африканских религиях, ничего нового.

Завсегдатаи помоложе припомнят историю самого скандального, предпоследнего 11-го конкурса: вылет гениального Алексея Султанова, третье место великолепного Фреди Кемпфа и победу Дениса Мацуева, воспитанника председателя жюри. Люди постарше поведают что-нибудь более радостное - как Муллова и Стадлер поделили первую премию в 1982-м (ныне оба - признанные скрипачи) и как 37 лет назад Кремер выиграл у Спивакова. Владимир Теодорович в этом году уже второй раз возглавил жюри скрипачей, самим своим присутствием удостоверяя, какое значение для судьбы музыканта может иметь даже вторая премия конкурса.

Став председателем жюри на прошлом Чайнике, он дал интервью, в котором подчеркнул, что тогда же, в 1970-м, взял первое место на канадском конкурсе, а Кремер на том же состязании пришел вторым. Просто в Монреале, сказал Спиваков, председатель жюри был не музыкант, а юрист. Судья. Он следил за тем, чтобы члены жюри не общались - ни перед голосованием, ни за бутербродами в фойе. Многие после того интервью почему-то сильно испугались, хотя деятель культуры говорил, в общем, правильные вещи. Но, как заявил на встрече со студентами МГИМО другой великий деятель культуры, режиссер Никита Михалков, «русский человек по закону жить не может. Почему? Да потому что скучно ему жить по закону. В законе ничего личного нет, а русский человек без личных отношений - пустоцвет».

Сутулый старик из ложи второго амфитеатра вспомнит о том, как восторженная толпа несла на руках Вана Клиберна, и о том, как «Ваня» без акцента - по слуху! - пел «Подмосковные вечера» и стал на колени, услышав игру Рихтера. И наконец, рано поседевший коллекционер редких записей, презрительно косясь на ложу прессы, возьмет вас за пуговицу и объяснит, что происходит нынче с музыкой. Так что же?

Расхожее мнение: мир академической музыки консервативен и не в силах угнаться за изменчивой жизнью. Это явная неправда. Наша музыка замечательно приспособилась к переменам. Первое и хорошо заметное с улицы тому свидетельство - шикарное кафе на месте старенькой столовой для студентов консерватории, по правую руку от истукана Петра. Чайковский старается смотреть куда-то вдаль, мимо припаркованных к веранде дорогих мотоциклов. Однако главная беда случилась внутри самой «консы».