Вторая мировая война 1939-1945 гг. Стратегический и тактический обзор.

Германское наступление было настолько внезапным и мощным, что французское командование не понимало происходившего. Оно не понимало, что, прорвав фронт, немецкие танковые и моторизованные соединения устремятся прямо вперед. Французское командование, по—видимому, ожидало, что противник сделает передышку, подтянет резервы и только затем разовьет наступление. Даже Черчилль, выступая по радио, говорил о «сражении за выступ». Однако это был не клин и не выступ — была все расширяющаяся брешь, через которую танковые силы немцев вливались и двигались в двух направлениях: на запад, на Амьен, чтобы перерезать коммуникации союзных сил в Бельгии, связывавшие их с основными армиями во Франции, и на юг, на Реймс, чтобы перерезать и захватить коммуникации французских армий на линии Мажино.

К 17 мая ширина прорыва достигла 60 миль. Немцы заняли Брюссель. На следующий день Рейно произвел перемены в своем правительстве. Взяв себе портфель министра национальной обороны, Рейно возложил на маршала Петэна обязанности вице—председателя Совета, назначил генерала Вейгана на место генерала Гамелена. Петэну было 84 года, Вейгану — 73 года. 19 мая неизвестный автор торопливо набросал в своем дневнике:

«15 час. Поступили сообщения, что германские танки в Амьене. Похоже на нелепый кошмар. Британский экспедиционный корпус отрезан. Мы лишились коммуникаций… Немцы идут на любой риск, на преступный глупейший риск, и все им сходит с рук… они делают все, что не сделали бы грамотные в военном отношении люди, и все же добиваются своего. Французский генеральный штаб парализован этой необычной подвижной войной. Нынешние быстро изменяющиеся условия не предусмотрены в учебниках. Ответственные за составление планов французские генералы с их мышлением, не выходящим за рамки того, что было в 1914 г., неспособны действовать в новой и удивительной обстановке»[80]

С захватом Амьена левое крыло союзных армий оказалось в критическом положении. «Речь шла уже не о вклинении или временном прорыве, — указывает лорд Горт, — а об осаде. Чтобы снять осаду, на помощь должны были прийти войска с юга; в то же время была запланирована вылазка осажденных».[81] Это привело к сражению, развернувшемуся 22 мая южнее Арраса. В сражении добилась хороших результатов 1–я британская танковая бригада

[82] 1–й танковой дивизии. Появление на поле боя ее тяжелых (пехотных) танков с сильной броней[83]

было полнейшей неожиданностью для немцев.

Между тем на Сомме положение союзников ухудшилось.

20 мая немцы заняли Аббевиль, затем основная часть их танковых войск без задержки повернула в северном направлении, прошла через Этапль и 23 мая обрушилась на Булонь и Кале. Быстрое наступление с юга вместе с неуклонным давлением с востока заставило все левое крыло союзных армий собраться в равностороннем треугольнике, основанием которому служила линия Гравлин, Тернеуцен, а вершина располагалась немного севернее Камбре. Северная половина восточной стороны треугольника удерживалась бельгийской армией, которая 24 мая подверглась ожесточенной бомбардировке. 25 мая она начала поддаваться. На следующий день, когда исчезла всякая надежда, что французские армии, находившиеся южнее Соммы, будут наступать на север, лорд Горт получил приказ: отступлением к побережью спасти все, что еще можно спасти от его армии. Отступление было на полном ходу, когда 28 мая бельгийская армия под командованием короля Леопольда капитулировала. Остатки левого крыла союзных армий были загнаны в прямоугольник длиной всего 23 мили, основание которого начиналось в нескольких милях к западу от Ньивпорта.

С 29 мая по 4 июня с этого участка под прикрытием арьергарда из французских частей на 887 судах, большей частью мелких, было эвакуировано 337 131 человек. Эвакуацию прикрывали также английские истребители, действовавшие с Британских островов. Эвакуацию называли «чудом», но на войне чудо — это всего—навсего очень удачная операция. В данном случае дело заключалось лишь в том, что Гитлер остановил завершающий удар по загнанному противнику. Фельдмаршал фон Рундштедт позднее говорил по этому поводу в интервью: «Если бы мне позволили действовать по моему усмотрению, англичане не отделались бы так легко в Дюнкерке. Но мои руки были связаны личным приказом Гитлера. Англичане карабкались на суда, стоявшие у берега, а я торчал около порта и не мог пошевелить пальцем. Я рекомендовал верховному командованию 'немедленно направить мои 5 танковых дивизий в город и полностью уничтожить отступавших англичан, но получил категорический приказ от фюрера, согласно которому я ни при каких обстоятельствах не имел права наступать было запрещено приближаться к городу ближе чем на 10 км. Мне было разрешено использовать против англичан единственное оружие — артиллерию средних калибров. На этом расстоянии от города я и оставался, наблюдая за тем, как англичане эвакуировались, в то время как моим танкам и пехоте было запрещено двинуться с места.