Вторая молодость любви

С огромным трудом старая женщина удержала ее, пыталась дотащить до тахты, но не смогла и тогда осторожно опустила прямо на пол, на мягкий палас, который остался лежать в комнате со времен Галины. Потом она бросилась в ванную, к аптечке, смочила нашатырем кусок ватки и поднесла к самому носу Тани. Та вдохнула пару раз, сморщилась, замотала головой и попросила не вызывать «скорую».

— И не собираюсь, — успокоила ее тетя Маро. — У тебя все в порядке, сейчас полежишь немножко и сама дойдешь до тахты. Не волнуйся, ничего не бойся, детка, я с тобой, все будет хорошо.

Таня попыталась что-то объяснить соседке, но она замахала на нее руками и велела поглубже дышать.

— Лежи спокойно, постарайся не думать ни о чем, кроме своего ребенка. Я посижу с тобой, пока все не пройдет. Живот не болит?

— Нет, — ответила Таня, — ничего не болит.

— Вот и хорошо, — тетя Маро с трудом опустилась на палас и тихим голосом запела казацкую колыбельную Лермонтова:

Спи, младенец мой прекрасный, баюшки-баю,Тихо смотрит месяц ясный в колыбель твою.Стану сказывать я сказки, песенку спою,Ты ж дремли, закрывши глазки, баюшки-баю…

Таня опустила веки, и тихие слезы полились из ее глаз… Через четверть часа она почувствовала себя лучше, встала с помощью тети Маро и прилегла на тахту. Однако прежде потребовалось самой тете Маро подняться на ноги. Это было грустное и одновременно забавное зрелище, когда старая женщина с трудом встала сначала на едва сгибающиеся коленки, а потом с кряхтеньем доползла до стула, взялась за него и наконец выпрямилась.

— Артроз проклятый… — проворчала она. — Голова еще варит, а ноги не держат. Врачи говорят, ходить надо, разминать суставы… Эх-хе-хех… — Она села рядом с Таней, взяла ее за руку, легонько поглаживая по плечу. — Все будет хорошо, детка, все образуется…

Таня, растроганная и благодарная, неожиданно для себя рассказала ей всю историю своей беременности, своей любви, своего безвыходного положения. Она говорила с такой откровенностью и искренностью, как даже с Лилькой не смогла бы, пожалуй. Маро слушала ее молча, ни о чем не спрашивала, не прерывала, не комментировала. А Таня все говорила, изливала свою боль, свои тревоги и печали.

Когда она замолкла, соседка посмотрела на часы:

— Танечка, позвони домой, чтобы мама не беспокоилась, скажи, что ты у меня.

Сашенька уже вернулась с работы и начала беспокоиться, почему нет дома Татоши. Услышав ее голос, сказала, что сейчас спустится.

— Александра Андреевна, — сказала тетя Маро, встречая Сашеньку. — Я вот что решила, если вы, конечно, не возражаете: будем гулять с Танечкой вместе — и ей нужно, и мне полезно. А то какие-то дураки дрались на улице, перепугали ее. Со мной наверняка и спокойно, и безопасно — я с палочкой хожу, чуть что — пущу ее в ход.

— Спасибо вам огромное, я только могу радоваться такому предложению, но вам же с палочкой трудно гулять, — заметила Сашенька.

— Палочка для форса, она старинная, с серебряным набалдашником, еще от моего деда. Надо ведь и старухе чем-то отличиться, пококетничать, — лукаво улыбнулась соседка.

— Пойдемте к нам, пообедаем вместе, — предложила Сашенька. — Скоро вернется Митя с работы, посидите с нами. Кстати, вы всегда можете брать у нас книги и журналы, вам же одиноко целый день только с телевизором.

— Вот за журналы и книги в ножки кланяюсь! До того мне не хватает здесь чтива, сказать не могу. А с телевидением я не очень дружна — с экрана льется такой кошмар, что и русским языком-то его не назовешь. А еще говорят — лицо кавказской национальности! Сами-то какой национальности, на каком языке разговаривают? Уши вянут, слушая их.

— К сожалению, вы правы, полуграмотная речь так быстро распространяется, что начинаешь даже привыкать к ней. Что же, пошли к нам?

— С удовольствием.

Они поднялись к Ореховым. Маро отобрала несколько журналов — для себя и для дочери с зятем.

Пришел с работы Митя, искренне обрадовался неожиданной гостье. За обедом в общем разговоре прозвучал почти в благостном варианте рассказ об эпизоде с дракой неизвестных парней, которые напугали Таню.

— Нет, я теперь ее одну не оставлю, будем гулять вместе. Мы уже с Сашенькой договорились. Осталось только Танечку спросить, не против ли она старухи, которая будет плестись за ней тенью.

Татьяна с укоризной взглянула на тетю Маро:

— Да я бы сама и не додумалась, и не осмелилась просить вас об этом. Конечно, я согласна, милая тетя Маро! Мы будем не только гулять, а еще и беседовать.

— Нет, нет, нет! — возразила соседка. — Я возьму на себя труд разговаривать, а точнее, болтать, а тебе, детка, придется слушать и дышать — глубоко и ритмично. Я правильно говорю, Сашенька?

Все засмеялись.

Перед уходом тетя Маро неожиданно сказала:

— Когда родится ребенок, я вам помогу, чем смогу: и с купанием, и с прогулками в коляске, и посидеть в случае чего. Ну, там посмотрим…