Вторая половинка

Когда вызывали добровольцев собирать в морге покойничков домой, Коля пошёл первым, чтобы хоть как-то другу пособить напоследок. Вымыли оба от подбородка до паха грубо заштопанных мальчишечьих тела, нарядили в парадную форму. Заколотили каждого в гроб, потом в цинковый ящик, затем в деревянный, и погрузили в самолёт. Сопровождали павших в обратный путь капитан и двое самых здоровых сержантов. Когда вернулись назад через несколько дней – были мрачнее тучи, но зато по отпуску все получили. Как потом один из них проговорился, родственники покойников в Узбекистане сопровождающих чуть самих не порешили.

Но всё идёт, всё забывается. Закопчённый кунг вместе с ГАЗ-66 заткнули в самый дальний угол стоянки техники в расположении части. Даже аппаратуру не стали снимать. Смысл? В Советской Армии и так этого добра навалом. Через несколько месяцев про трагическое происшествие и не вспоминали уже…

А однажды летним утром разлетелась новость, что за полночь на центральный диспетчерский узел несколько минут шла странная радиограмма: «битонамишанка битонамишанка битонамишанка…» Азбукой Морзе. Из того, всеми забытого, кунга! Принявший радиограмму на пульте радист передал, естественно, сообщение дежурному по части. Но офицеру не хотелось прерывать сон, поэтому проверять кунг отправились уже наутро. Там было спокойно, никаких следов посторонних. Всё в копоти, как и зимой. Плюнули и дальше разбираться не стали.

А тем же днём случилось следующее. В расположении части трудились на строительных работах несколько командированных сержантов из другого полка, наказанных за какую-то провинность. Один из них, ивано-франковский хлопец, шёл на своё рабочее место и, проходя мимо одиноко стоящей бетономешалки, ткнул её тыльной стороной ладони. Ладонь, как однополюсным магнитом, отбросило в сторону. Изумлённый сержант на этом не успокоился и совершил роковую ошибку – схватился за рукоятку бетономешалки. Пальцы в судороге скрючились, намертво сжав железную рукоять. И бедолага уже не смог их самостоятельно расцепить. То ли заземление на оборудовании было неважным, то ли где-то цепь перемкнуло, но корпус мешалки оказался под напряжением. Рядом, конечно, находились другие бойцы, пытались несколько минут деревянными палками отодрать безумно орущего воина от рокового механизма, но бесполезно. Вскоре сержант затих, обеспечив себе досрочный печальный дембель…

Сразу свели два события в одно – и ночную радиограмму с того света, и внезапную жуткую смерть хлопчика с незалежной. Разговоров много было в полку. Солдаты, что бабки на завалинке, суеверные, аж жуть! Это понятная закономерность – чем ближе смерть ходит, тем сильнее верит человек во всё мистическое. Но постепенно стало забываться и это происшествие. Да только до поры, до времени.

Не прошло и месяца, как снова радиограмма. Снова в полночь, и снова из чёрного кунга! На этот раз совсем короткая: «бакы бакы бакы…» Тут уж подняли караульных по тревоге, погнали в дальний конец стоянки. Но опять ничего подозрительного не обнаружили. Ходили, правда, слухи, что кто-то увидел свечение, кто-то услышал какие-то звуки, ещё всякую ересь несли, да этому особо никто не верил. Но всё равно встревожились. Что за «бакы» такое? Азербайджанцы сказали, может, то про нашу столицу тема? Но где Бакы, и где Хабаровский край. В общем, так никто ничего дельного и не предположил. А вечером на поверке не досчитались одного солдатика. Обыскались везде – нетути! Решили, что в самоволку подался. Он был с подмоченной репутацией, бывший наркоша на гражданке. Только, ребята, не надо терзаться смутными сомнениями, что таких в армию не брали, да ещё в ответственную радиосвязистскую часть. Ой как брали! Ещё и не таких…

Искали «дезертира» с неделю, а потом нашли. В полупустой цистерне с бензином. Как он там оказался? То ли решил бензинчика нюхнуть и «мультики» посмотреть, то ли по какой другой причине, так никто и не узнает. Вот тебе и «бакы» – бак, по-русски, значит.