Вторая попытка (СИ)

Алика рывком отбросило от меня, я жадно втянула воздух — навалившись на меня всем своим не маленьким телом, нисколько о моих ощущениях не заботясь, он едва меня не придушил. Глотая воздух, наслаждаясь им, тем, что мне не делают больно, и буквально трясясь от пережитого испуга, я, пошатываясь, села на постели. Алик лежал на полу, а Адам жёстко, остервенело пинал его ногами, не давая шанса подняться. Я поняла, что если его не остановить, он просто убьет Алика.

— Адам, — крикнула я. — Хватит, перестань!

Но он все так же размеренно, методично и безжалостно его избивал. Я бросилась на Адама, повисла на его спине, обхватывая своим телом, он дёрнул рукой, и я едва не отлетела в сторону.

— Адам! Хватит, ты убьешь его!

Он повернулся, уставился на меня ничего не выражающим взглядом. Мне показалось, что сейчас он и меня ударит так же, как Алика.

— Адам, — прошептала едва слышно. — Это я…Ева.

Взгляд его немного прояснился, теперь он хотя бы понимал, кто перед ним стоит. Дышал он тяжело, грудь ходила ходуном, кулаки сжаты. На полу лежал Алик. Прижимал руки к разбитому в кровь лицу, пытался встать. Я поняла, что стою перед ними совсем голая, беззащитная, сдернула простыню и замоталась в неё.

— Убирайтесь, — сказала я. — Оба, никого видеть не хочу, меня тошнит от вас.

— Я пришёл за тобой, — Адам протягивал мне руку, со сбитыми костяшками, испачканную в крови Алика.

— Пошел вон, — завизжала истерично. — Я тебя не звала! И его забери отсюда, и не приходите больше никогда, слышите?

Адам бросил на меня долгий взгляд, затем наклонился к Алику. Тот был в дубленке, в носках и без штанов. Пошарил у него в карманах, вытащил связку ключей. Безошибочно нашёл мой, снял с колечка и бросил на пол.

Поднял Алика за шкирку и потащил в подъезд.

— Не надо благодарности, — бросил уже в дверях.

— Вы все одинаковые!

— Нет, — коротко ответил он и вышел, таща за собой Алика, который никак не мог твёрдо встать на ноги.

Я заперла дверь, снова подтащила к ней тумбу, щелкнула засовом и только потом бросилась в туалет — подкатывала, комом в горле стояла рвота. Меня долго и нещадно тошнило, словно я, стоя на коленях у унитаза, выблевывала из себя весь страх, всю горечь, разочарование, боль.

Затем пыталась отмыть себя в душе, растирая докрасна кожу, на которой уже расцветали фиолетовые узоры жадных мужских рук. Все напрасно, легче, лучше не становилось. Вдобавок я больше не могла чувствовать себя безопасно в своей квартире, в которую вламывались то Эльза, то Алик. Надеюсь, у него нет ещё дубликатов…нет, замок надо менять, надо поставить самый надёжный, какой есть.

Я сдернула с дивана бельё, застелить новое сил уже не хватило. Свернулась прямо так, с головой накрылась одеялом и только сейчас почувствовала — самое страшное миновало, оно позади. Снова затрясло, накрыло запоздавшим откатом, воображение стало рисовать, что было бы, не приди Адам…дрожа всем телом, стуча зубами, я долго истязала себя ненужными мыслями и фантазиями, пока наконец не уснула.

Спала на удивление долго и без снов. Когда открыла глаза, светило в не зашторенные окна полуденное беспощадное солнце. Проснулась резко, словно испугавшись, сама не поняв чего. То, что случилось вчера, казалось неправдой, старым кошмаром, но синяки на груди, бедрах, руках кричали об обратном. Но сейчас, днём, просто не укладывалось в голове, что пьяный Алик за волосы тащил меня в комнату, чтобы изнасиловать, что пришёл Адам, что я сумела сказать ему нет… Разве оно все было? В горле пересохло и першило, я залпом выпила два стакана воды. Вода была хорошей, я всегда такую пила, но сегодня она словно отдавала горечью. В холодильнике лежал кусок чуть заветрившегося сыра, я не была голодна, но ноги держали с трудом. Сыр не хотел нарезаться, прилипал к ножу. Я взяла одну бледно-желтую пластинку в продолговатых дырочках и понесла ко рту. Рвота подкатила тяжко, резко, без предупреждения, я вновь обнимала унитаз, в перерывах между спазмами прижимаясь горячим лбом к холодной плитке кафеля на стене.

Я не могла есть весь день. Пила воду с лимоном, вечером вспомнила про мандарины и смогла уговорить себя съесть две штуки. Чувствовала себя отвратительно, но зато хворь физическая отодвинула в сторону душевную — клин клином вышибают. Блевать и одновременно страдать не получалось. Мужчины забылись, ушли на второй план.

Забыла про меня Эльза. Странно, но я успела к ней привыкнуть. Я была одна, совсем одна, в мою квартиру даже звуки с улицы почти не долетали. Ночью, когда день уже наконец закончился, я лежала и боролась с тошнотой и слабостью. В комнате было темно и тихо. Я прислушивалась, стараясь уловить хоть гудение лифта. Где-то хлопнула дверь, затем что-то упало в квартире наверху — сосед Саша. Я улыбнулась от осознания того, что рядом есть ещё кто-то, обычный, нормальный человек, стало легче.

— Надо поспать, — сказала себе я. Голос мой звучал резко, тишина отторгала его, он не вписывался. — Утро вечера мудренее. И ещё — я подумаю об этом завтра. Обо всем. Завтра станет легче.