Вторая жизнь Арсения Коренева книга третья

В Пензу академик действительно приехал. Вернее, член-корреспондент АМН СССР Олег Сергеевич Адрианов, нейрофизиолог, директор Института мозга при академии наук, на минуточку. В прошлой жизни не доводилось с ним пересекаться, а тут, гляди-ка, сам прибыл. Ну и с ним ещё трое, тоже важных, одна из них была профессор Полуянова — о ней я тоже слышал ещё в первом варианте своего существования на этой планете, читал её монографию, но также встречаться не доводилось.

Лично наблюдали, как я провожу сеансы иглорефлексотерапии, интересовались у больных их самочувствием по итогам сеанса, сверяли результаты до и после, корпели над историями болезней… А затем уехали, так и не поделившись своими выводами. Мол, узнаете всё сами в своё время. Какое-то время я — да и все причастные — пребывали в тягостном неведении, и только в преддверии 7 ноября наконец получили окончательный ответ, который после утренней планёрки озвучил появившийся в нашем отделении Ардаков. Вернее, сначала главврач на самой планёрке поведал узкому, так сказать, кругу приближённых, а потом они с Романовским появились у нас в кардиологии, где Герасим Иванович в преддверии утреннего обхода собрал в ординаторской врачей отделения, включая меня, естественно, и заявил, что в республиканском Минздраве наш опыт признан положительным и рекомендован

— Ура-а-а! — не сговариваясь, вполголоса, но всё же выдали товарищи по отделению.

А Миша Бубнов не преминул тут же добавить:

— Товарищи, это дело нужно отпраздновать!

За что словил от Романовского осуждающий взгляд, хотя Ардаков, к примеру, лишь улыбнулся краешком губ и попросил отмечать в нерабочее время.

— Вот же ты, Сенька, уникум, — высказался после утреннего обхода, когда мы снова собрались в ординаторской попить чайку, Володя Вишневский. — И новаторские методы внедряешь, и по телевизору тебя показывают, песни сочиняешь-поёшь… А ведь только пару месяцев назад был простым интерном.

— Так его песни уже год назад по телевизору хор Гришина исполнял, — напомнил Марат. — Но в целом я с тобой, Володя, согласен. С нами бок о бок работает и уникум, и самородок в одном лице.

— И это дело нужно отметить, — оседлал любимого конька Миша Бубнов. — Иначе, если не обмыть — не покатит. Какая-нибудь херня обязательно случится.

— Ты уж давай, не каркай, — осадил его

Разговор происходил без Голубевой и Дроновой, то есть в чисто мужском кругу. Изольда Тарасовна зависла в палате с кем-то из своих подопечных, пообещав потянуться, как только освободится, а старшая медсестра обычно чаёвничала в своём кабинете, причём нередко на пару с Голубевой — товаркам всегда было что и кого обсудить.

— Чёрт с вами, после смены приглашаю всех в «Ландыш», — притворно вздохнул я. — Выпивка и закуска за мой счёт.

— Вот это я понимаю, — расплылся в улыбке Миша. — Вот это по-нашему!

Кафе «Ландыш» находилось буквально в ста метрах от больничной проходной, и было вполне приличным заведением с доступными ценами, так что там нередко вечером появлялись медики из нашей больницы, желавшие отдохнуть после трудного дня в непринуждённой обстановке.

— А Изольду берём? — спросил Марат, окидывая всех вопросительным взглядом.

Народ начал переглядываться, физиономии у всех были кислые. Я про себя усмехнулся, всё-таки присутствие Голубевой в нашей четвёрке стало бы однозначно лишним.

— Да и столик рассчитан на четверых, — пробормотал я себе под нос мысль вслух.

Впрочем, меня услышали и тут же выразили согласие, что Изольда Тарасовна будет в нашей компании как пятое колесо у телеги. Надо же, и тут пятёрка всплыла.

— Тем более она сегодня в ночь дежурит, — вспомнил Марат, и тема с коллегой, любившей постукивать наверх, закрылась сама собой.

Главное, чтобы потом никто не проболтался о посиделках Голубевой, а то и правда стуканёт. С другой стороны, пусть стучит, мы в своём праве, это наше личное время. Другое дело, что Изольда может обидеться, что гуляли без неё, мол, не могли на другой день перенести, когда я не дежурю. Ну да, можно было выбрать денёк, когда дежурят только медсёстры, врачей у нас не два десятка, чтобы и им ещё каждую ночь в отделении торчать, а всего пять человек, включая меня. Так бы они из ночных дежурств не вылезали. Но, опять же, в такого рода посиделках в чисто мужской компании Голубева замечена не была, хотя 31 декабря могла в ординаторской поднять со всеми бокал шампанского.

В общем, открестились от коллеги, и после смены всей толпой припёрлись в «Ландыш». Было опасение, что в этот пятничный вечер не окажется свободных столиков, но нам повезло — нашёлся один не занятый никем, хоть и не на самом козырном месте, практически посередине зала. Не люблю торчать у всех на виду, но в данном случае выбирать не приходилось.

— Ну что, мужики, выбирайте, что будем пить и чем закусывать, — сказал я, открывая папку с меню.