Вторая жизнь. Начало (СИ)

Он попытался подняться, но я уже стояла на ногах. Удар носком по горлу, обоими кулаками – по темечку, и мужик перестал подавать признаки жизни. Я пощупала пульс на сонной артерии. Есть, жить будет, но какое-то время поваляется в отключке и даст мне время подумать, где я.

Меня обхватили тоненькие ручки, я машинально обняла ребёнка, погладила его по спутанным чёрным волосам. Обвела взглядом комнату, посмотрела на свои руки, затем натянула прядь своих волос и посмотрела на них.

Вопрос не только, где я, но и кто я.

Комната была небольшой, в ней царил разгром – стол вверх ножками, стулья разбросаны, из них один поломан, книги из шкафа выкинуты, на полу одежда и битая посуда с остатками еды, кресло перевёрнуто. Похоже, это столовая. И холодно, это я поняла, когда почувствовала, что ребёнок в моих объятьях дрожит. Источник холода обнаружился быстро – стекло в окне было выбито, а на дворе всё же февраль.

Я отстранила ребёнка, подошла к окну, осмотрела не слишком большую дыру и осторожно попробовала вызвать на руку заклинание клея. Ощущения странные, это тело плохо умеет колдовать, но уже хорошо, что хоть как умеет, поэтому я подняла с пола белое вафельное полотенце с грязным отпечатком ботинка на нём, сложила его в несколько раз, склеила концы, а затем приклеила к стеклу. Пока обойдёмся так, пока не разберёмся, на что это тело способно.

Мужик начал шевелиться, и я, подойдя к нему, приставила пальцы к его вискам и послала заклинание сна… и не встретила отклика. Усилила заклинание, отклик был слабым. Ничего не понимаю – только же что колдовала, а тут не действуют обычные чары сна!

Маленькая ручонка дёрнула меня за юбку, а когда я обернулась, ребёнок протянул мне волшебную палочку. Я с опаской взяла её, прислушалась к своим ощущениям. Судя по тому, как привычно она легла в руку, владелица к ней обращалась часто, а это… не то, что совсем плохо, но наводит на некоторые размышления. Я направила палочку на мужика и послала невербальную сплюшку, затем, убедившись, что результат есть, наложила чары сна посильнее. Всё, поспи пару часиков, потом с тобой разберёмся.

Я развернулась к ребёнку – не знаю даже, мальчик это или девочка – который по-прежнему держался за мою юбку. Одет он был в поношенные и местами штопанные, но чистые штанишки и рубашечку, ноги босые, волосы чёрные, давно не стриженные, лохматые, кожа бледная, нос крупный, с горбинкой – трудно сказать, своя это горбинка или следствие перелома. Глаза чёрные, серьёзные, и ни следа слёз. И, хоть он и мелкий, ему явно не два года, а больше – пропорции тела и координация не те. Года четыре, я бы решила. Я присела перед ним на корточки.

- Он тебя сильно ударил?

Мальчик что-то промычал, потом прикоснулся к моему левому виску и издал звук «и-и». Он что, не разговаривает?

- Мне не больно, - я тоже покачала головой. – А тебе больно?

- И-и. Ма.

И понимай как хочешь.

Я приложила пальцы к его вискам. Да, серьёзного ничего, переломов нет, несколько ушибов, а вот нос действительно не так давно был сломан. Перелом уже сросся, но криво, у ребёнка должны быть проблемы с дыханием.

- Пойдём отсюда, я тебя полечу.

- И-и.

- Больно?

- И-и, - повторил он и уверенно пошёл из комнаты. Я последовала за ним.

Отвёл он меня на кухню, которая оказалась на этом же этаже за стеной. Кухня была вполне обыкновенной: двухконфорочная газовая плита, раковина, сушилка для посуды, тумба, несколько навесных шкафчиков, холодильник, стол. Вся мебель несколько пошарпанная, но чистая, только на выключенной плите стояла сковорода с неким подобием пирога. Ребёнок взял стакан, подставил к раковине табуретку, включил кран, налил себе в стакан воды, аккуратно закрутил кран, напился и пошёл по своим делам. Я проводила его взглядом.

Выводы делать рано, но он не попросил меня о помощи, а это может говорить как и о простом: «Я сам!», так и о том, что он не привык полагаться на помощь взрослых. Вкупе с тем, что он в этом возрасте не разговаривает, напрашивается, скорее, второй вывод.

На холодильнике лежало несколько газет, я взяла верхнюю, пробежалась глазами по строчкам, уловила какой-то диссонанс. Такой же диссонанс был и во время попыток поговорить с ребёнком, но тогда было не до этого. А теперь я прислушалась к себе, внимательно прочитала статью, потом побежала в соседнюю столовую – помнится, там были книги. Мало ли газета заграничная. Но книги подтвердили моё подозрение: почти все они были на английском, лишь три мне попались на латыни. Страна издания как газеты, так и большинства книг – Великобритания.

Значит, я, скорее всего, в Великобритании. Занесло, однако.

Английский я знала не то что бы очень, но изъясняться могла: железный занавес для обычных советских людей не означал такого же занавеса для магов, поэтому общаться мне приходилось со многими иностранцами. Но тогда вопрос – а на каком языке я говорила с ребёнком? Может, на русском, и он меня просто не понял?