Второе дыхание

…Серебряков никогда не бегал марафонскую дистанцию, но он понимал, что сейчас кроме него задание командира никто выполнить не сможет. От лагеря на Сухой Альме до горы Басман примерно десять километров — это самая трудная часть пути: все время в гору. Зато дальше, по равнинной Ялтинской яйле до Ай-Петри, должно быть легче: подъемов и спусков там почти нет.

С самого начала Серебряков взял довольно резкий темп. Ему хотелось засветло попасть на яйлу.

Первые километры бежать было легко. Дорога шла лесом, тихим и молчаливым. Деревья как будто присмирели перед надвигающейся зимой. Кругом, куда ни кинь взгляд, настоящее царство осени. Желтые, золотые, бронзовые, оранжевые и даже красные листья. Зеленеют только сосны да редкие тисы. Земля устлана мягкими блеклыми листьями. Они приятно шуршат под ногой.

Но чем дальше, тем чаще стали попадаться мелкие острые камни, скрытые опавшей листвой. Постолы — легкая, мягкая и бесшумная обувь, которую обул Анатолий, — не защищали ноги от камней, и юноша вскоре возненавидел предательские листья.

Становился тяжелее вещевой мешок, ремень автомата врезался в шею. Все чаще и чаще Серебряков вытирал рукавом со лба неприятную испарину. Сказывалось недоедание. Но Анатолий старался об этом не думать. Он говорил себе, что спортсмен не может выдохнуться за какой-то час. Просто, видно, он недостаточно владеет техникой бега на дальние расстояния.

Перед ним высился крутой склон горы, поросший редкими буками. Казалось, чем дальше, тем гуще стоят эти равнодушные буки. Там, вдали, наверху, деревья сливались в сплошную стену и, казалось, упирались верхушками прямо в небо.

Через час Серебряков начал задыхаться. Стучало в висках, пересохло горло, мучительно хотелось пить.

Буки кончились неожиданно. Подъем стал почти пологим. Впереди Серебряков увидел серое нагромождение скал. Их очертания были причудливыми. Изъеденные ветрами камни напоминали сказочный за́мок великана. В узких расселинах росли изогнутые сосны.

Анатолий взобрался наверх. Это и была гора Басман. Перед ним расстилалось безлесное плато. Кое-где еще зеленела запоздалая трава. Серебряков посмотрел на часы. Ровно восемнадцать. Ну что ж, это неплохо. Он наметил себе примерный путь на юго-запад и двинулся дальше.

Над яйлой повисли сумерки. Анатолий тревожно поглядывал то на часы, то на небо. Густел воздух, густела прозрачная синева неба. Он ускорил бег, стараясь до темноты пробежать как можно больше.

Но вот настала минута, когда сердце Анатолия, казалось, было готово проломить грудную клетку и выскочить наружу. Холодная испарина заливала лицо, к горлу подступала тошнота, в виски стучали частые удары молота.

…Стрелка часов приближалась к восьми. Анатолий начал спотыкаться, и вдруг земля под ним завертелась, как карусель. Он упал и испугался, что больше не встанет. Перевернулся на спину и некоторое время лежал, широко открыв рот и судорожно глотая воздух, как выброшенная на берег рыба. Наверху в бешеном хороводе плясали яркие южные звезды.

Анатолий поднес к лицу руку с часами, с трудом поймал глазами стрелки. Половина девятого. Невероятным напряжением воли он остановил хоровод звезд и медленно приподнялся. Снял вещевой мешок, вынул оттуда две гранаты. Подумал и выкинул третью — последнюю. Расстаться с автоматом не решился, но запасной диск вынул.

Вскинув мешок на спину, Анатолий поднялся на четвереньки. У него снова закружилась голова, но он заставил себя встать и сделать шаг. В ногу ударила резкая боль. Хотелось опуститься на землю, закрыть глаза, чтобы не вертелись эти проклятые звезды, и так лежать в забытьи, ни о чем не думая…

Но он не мог не думать о финише. И он сделал второй шаг, третий и… побежал. К нему пришло второе дыхание.

Он бежал медленно, тяжело, но ровно, не выходя из какого-то им самим выработанного темпа.

Каждый шаг пронизывал болью все тело и тупыми ударами отдавался в голове. Было совершенно темно, и он не видел, куда ставил ногу, определяя направление по ветру. Ветер, нерезкий и прохладный, дул с моря.

Судя по времени, Бахчисарайское шоссе, идущее через Ай-Петри, было недалеко.

Анатолий теперь боролся с желанием отдохнуть. Ну, хоть самую малость — пять минут, не больше. Но он понимал, что после привала бежать будет еще мучительней.

И он бежал и бежал, на ходу поглядывая на безжалостные стрелки часов.

По его расчетам, до горы Ай-Петри оставалось километров семь-восемь. И времени один час. Восемь минут на один километр — можно успеть. Но если он ошибся в расчетах? Если он неправильно выбрал направление? Нет, шесть минут на километр. Медленнее нельзя.

Но тут же Анатолий с досадой подумал о бесполезности своих вычислений. Что в них толку, если он не знает точно, сколько осталось. Надо просто бежать и ни о чем не думать. Ни о чем, кроме финиша!

Внезапно из темноты послышался резкий оклик:

— Хальт!