Второе дыхание (СИ)

Как идёт твоя жизнь, когда работа захватила целиком?

Идёт хорошо. Но мимо.

Артём совершенно случайно, между эскизной прорисовкой и чертежами, узнал, что Верочка уже третью неделю на морях в первом на лето спортивном лагере. А когда вернулся из очередной командировки, с удивлением увидел загорелую и подросшую дочь на кухне, где она деловито готовила себе капучино на новой замороченной кофемашине, и это в двенадцать — то лет?!

Кадрами кинохроники пролетают перед глазами дети: Надюша с полотенцем и пижамой в охапку уходит вечером ночевать к бабушке в соседний дом, ибо мама и папа всю неделю на работе, а Люба в саду; Любочка, прижимая к груди любимого, подаренного крёстной, замызганного зайца, вылезает из машины жены и спрашивает: «Ты опять уезжаешь?», на что можно ответить только: «Да, милая, у папы работа!» и погрузить ручную кладь в недра прибывшего такси; Вера, гордо фыркнув, удаляется вверх по лестнице в себе в комнату, после простого вопроса: «Какие планы?».

И жена. Жена, в прихожей с понимающей грустной улыбкой, ерошащая тебе волосы на затылке, спрашивающая: «Всё ли ты взял, и встретят ли тебя по прилёту?», а после, отвернувшись, созывающая детей на выход, кого — куда. У них тут без него своя жизнь. Он даже не может сказать, кто из его детей сейчас где находится и чем занят. Он хороший отец? Спорно. Да, они сыты, им есть где жить, они одеты и обуты, но как давно он сам последний раз говорил с девочками о том, что им интересно и чем они живут? Смотрят всё ещё «Смешариков» и «Барбоскиных» или что-то другое уже пошло?

А на работе всегда: важные проекты, ленивые коллеги, требовательный Шеф. Да, он, Артём, много сделал для родного Бюро, но плюшки на него упадут лишь при определённых условиях. И с выполнением этих условий что-то как-то непросто идёт.

Отвозя в выходные Веру во второй спортивный лагерь, рискнул спросить:

— Как тебе всё это? Дома почти не была.

— Нормально. Дома Надька всё время воет, из бабы Леры конфеты выманивает. На качелях я накачалась, на батуте напрыгалась, — Вера спокойно отворачивается и утыкается в телефон.

И что добавить?

— А мама? Люба? Не скучаешь по ним?

В ответ равнодушное:

— Вижу, всё равно, редко.

Как так вышло? Что с семьёй случилось? Как он это пропустил?

Ясное дело, как — на работе жил.

22. Ульяна. Июль. Санкт-Петербург

Лето, ах, лето! Куда же ты бежишь от меня с такой скоростью? Я не успеваю за тобой…

С утренней почтой неожиданно получила от бухгалтерии запрос на подтверждение отпуска. Он, оказывается, у меня через две недели должен начаться. Это что? Уже июль? Боги, что же это творится-то?

Я же ничего не успеваю…

Стоп. Разве? Отставить панику.

Ревизия всесемейного состояния: Вера в пятницу возвращается из второго лагеря; у Любы как раз к началу отпуска должен смениться дежурный сад; родители только что прилетели с моря (опять разругавшись в пух и прах, но, тем не менее); брат бродил по горам месяц назад; сестра обычно отдыхает зимой, а нынче и вовсе — собирается к Шуше в Тиват на Новый год.

Полтора месяца еженедельной терапии слегка проветрили мне мозг, вдохнули сил и желания творить, подарили немного спокойствия на работе и в быту. А тут уже и отпуск.

Так, сверим часы:

— Милый, я на минутку. Ты помнишь, что в пятницу возвращается Верочка, а через две недели у нас отпуск? — не люблю звонить мужу во время работы: он вечно то на селекторе, то на совещании, но тут обстоятельства вынуждают.

— Уль, я сейчас занят.

— Понимаю, но это срочно и важно. Для нас, — не нравится мне этот тон и попытка отложить разговор.

— Я же тебя просил перенеси отпуск на осенние каникулы?

— Что? — хорошо, что не ультразвук, а шипение включилось от офи… удивления.

Тяжкий вздох в трубку, слышу скрежет отодвигаемого кресла, быстрые шаги и следом невероятное:

— Мы же говорили с тобой в начале июня, что, из-за моего срочного и очень важного тендера, поедем на море в октябре. Что, ты забыла, что ли? Вроде в нашей семье у меня горящие проекты… — лучшая защита, говоришь? Нет, я не настолько в бытовом колесе закрутилась.

— Возможно, у тебя есть ещё кто-то, с кем ты обсуждаешь свой отпуск, — да, я злобно-ехидная язва, — но конкретно мне ничего подобного ты не говорил. Поверь мне, Никитский, такое я бы не забыла!

Тишина, перестук пальцами по динамику смартфона, а потом покаянное:

— Уль, прости. У меня тут заметка, что надо тебе сказать про перенос отпуска есть, а отметки о выполнении нет. Прости, замотался.

Нет. Нет во мне ни капли прощения. Да мы этот несчастный отпуск год планировали, обсуждали, ждали, в конце концов! Всей семьёй с девчонками предвкушали. Мы же в феврале всё оплатили.

— Не прощу. Твоя работа всегда была очень важна, и я с пониманием к этому относилась, — беру паузу, унять рвущиеся нецензурные слова и истеричные вопли.

— Да, она важна именно сейчас, и ты это знаешь! Я не могу бросить этот тендер, — начинает увещевать муж.

Возможно, в прошлом году я бы, как всегда, повелась, прогнулась, отправила бы на море детей с бабушкой и дедушкой. Плакала бы ночами в душе, ждала бы осени. Но, к чёрту! Я пять лет на море не была!