Второе правило стрелка

– Конечно, будешь, – сказал Пан. – А то я тебя не знаю. Вечно неприятности на свой хвост находишь. Но я сейчас по другому поводу.

– Да? – с надеждой спросил Силен.

– Да, Силен, – сказал Пан. – Ты, конечно, пьяница, бабник и дурак, но ты наш дурак. Я пришел тебе сказать, что мы будем за тебя болеть.

– Спасибо, – кивнул Силен. – Большое спасибо. Преогромное спасибо…

– Выволочку ты все равно получишь, – сказал Пан. – Но если команда проиграет по твоей вине, то выволочка эта будет раз в десять страшнее, понял?

– Понял.

– Не стыдно тебе против отца-то болеть? – спросил у Пана Геракл. Реджи поднапрягся, вспомнил мифологию и сообразил, что отец Пана – Гермес. Хотя на вид Пан выглядел раза в три старше своего олимпийского папаши.

– Не стыдно, – сказал Пан. – Папаша давно уже заслуживает хорошего урока, как и все олимпийцы. Оторваны они от народа, понимаешь ли, все реже видим мы их на земле.

С ясного неба громыхнуло и сверкнуло молнией, возвещая о прибытии Громовержца. Вслед за ним на поляне появились другие боги Олимпа: и те, кто участвовал в состязании, и те, кто явился в качестве зрителей.

Зрители расселись на траве и принесенных с собой складных стульях, а тройка чемпионов Зевса вышла на середину поляны.

Гермеса Реджи уже видел. Аполлон являл собой образец суровой мужской красоты и держал в руках кифару. Дионис выглядел гораздо моложе Аполлона, одежда его находилась в полном беспорядке, а на лице присутствовали следы хорошо проведенной ночи.

Силен метнулся к своим и притащил Гераклу лютню.

– Начнем! – возвестил Громовержец, и шум вокруг поляны стих, как будто его выключили одной кнопкой. – Первой будет выступать команда, принявшая вызов.

Аполлон сделал шаг вперед и коротко кивнул.

– Спой нам песню о великой безответной любви, – сказал Зевс.

Аполлон ударил по струнам кифары и запел. Более того, он еще и затанцевал.

Голос у него был прекрасен, как у Коли Баскова, движения его были плавными и грациозными, как у Бориса Моисеева, а играл он вдохновенно, как Виктор Зинчук. Когда он брал особо сложный аккорд, зрители аплодировали, когда он брал высокую ноту, кто-то даже начинал плакать.

Реджи не понимал ни слова из того, что пел Аполлон. Он не сомневался, что Аполлон поет по-древнегречески, но тут все разговаривали по-древнегречески, и устную речь Реджи понимал прекрасно.

Реджи поделился своими сомнениями с Силеном.

– Ерунда, – сказал Силен. – Просто поэтическая речь не переводится на другие языки[10].

– Но если тут можно петь только по-древнегречески, я вам много пользы не принесу, – сказал Реджи.

– Не волнуйся, петь можно на любом языке, – сказал Силен. – На этот счет нет никаких ограничений.

Аполлон закончил петь, публика разразилась аплодисментами.

Реджи подумал, что в состязании с таким асом им ничего не светит, но тут Зевс дал задание Гераклу, и прославленный герой запел.

Нет, это был не Басков и Зинчук. Пение Геракла больше походило на вокал Джо Коккера, а игра на струнах навевала на Реджи воспоминания о Джимми Хендриксе. Реджи по-прежнему не понимал ни слова, но песня задела такие струны в его душе, о существовании которых он даже не подозревал.

Зрители аплодировала стоя и куда громче. Конечно, Геракл пел не лучше Аполлона, но…

Людям вообще свойственно болеть за более слабые команды.

Помимо прочего, Геракл был собравшимся гораздо ближе и понятнее, чем олимпийские боги, и симпатии публики были на его стороне.

Реджи начал верить в успех затеянного ими предприятия.

– Песня о справедливой войне, – объявил Зевс, и Аполлон снова принялся терзать свою кифару.

Питер Гриффин немного протрезвел. В лаборатории, куда он поднялся, ему удалось сотворить немного отвара, который привел его в чувство и избавил от похмелья.

Жизнь тут же предстала перед ним в другом свете, и волшебника слегка отпустило.

Во-первых, уничтожение всей множественной Вселенной в его понимании было процессом долгим. Он не знал точного плана Негоро, но полагал, что его осуществление может занять несколько веков, а значит, он, Питер, еще поживет.

Во-вторых, гильдия наверняка уже осведомлена о действиях Негоро и тем не менее не предпринимает против него открытых выпадов. Может быть, она закроет глаза и на участие в деле Питера. В крайнем случае он попытается объяснить им отчаянное положение, которое прямо-таки вынудило его дать слово мага. Руководители гильдии тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо. Наверняка сам Горлогориус тоже напивался до такого состояния.

В-третьих, план Негоро может обломаться и не по вине Питера. Тогда и Вселенная останется целой, и он сам будет присутствовать в ней в виде мага.