Второе рождение

Утомление третьего дня тяжёлой физической работы казалось Виктору непереносимым. Болели руки от лопаты, ладони, локти, плечи. Очень болела спина. От длинных переходов гудели и болели ноги. Он просто сидел и молча слушал, механически, почти не ощущая вкуса, поглощал пищу. Даже кофе Анатолия Ивановича не помогал. А Шеф, Анатолий и Пётр всё делились своими историями из прошлого. Какая-то давняя, вроде непримечательная история, участником которой оказался Анатолий, особенно интересовала Шефа и Петра. Они настойчиво требовали пересказать её прямо с самого начала, со всеми неприличными подробностями, поскольку со слов другой участницы событий, Юли, всё звучало как-то невероятно в смысле патриархального уклада маленьких городков. Анатолий вроде бы нехотя и издалека начал повествование.

* * *

– …В августе 2000 года, когда во Франции разбился немецкий «Конкорд» и в Баренцевом море затонула лодка «Курск», мы копали в Кириллове, в самом Кирилло-Белозерском монастыре. Жили в общаге, в районе с народным названием «Обшара». В тот год я вдруг самостоятельно додумался до очевидного: минус демократии в том, что знакомство с власть имущими ничего не гарантирует, так как каждый может дойти до самого верха, как и с верху опять скатиться в самый низ; а вот симпатичный диктаторский режим с ограниченным доступом к телу диктатора и личным знакомством с диктатором – это большие возможности. Это понимание сильно врезалось в память, как добытое самостоятельно. Вслед за ним, как из водопада, вдруг стало пониматься всё подряд обо всём, что есть вокруг. Эти новые понимания я уже так ярко не запоминал. Теперь, когда я понимал, не нужно помнить – можно каждый раз понять заново.

– …хороший был год в плане разврата. Помню, свои намерения в отношении Юли, которую увидел первый раз только в то утро, я обозначил однозначно, чем ошарашил даже её, не самую робкую девушку нашего факультета – Пётр понимающе хмыкнул и закивал. Девушка была далеко не робкая.

– ..мы ехали в Кириллов на УАЗе-будке. Можно было расположиться в этой самой будке на оборудовании и продуктах, но я, не говоря ни одного лишнего слова, сел вперёд, в кабину на правое кресло и почти насильно усадил Юлю себе на колени. Кирилл подавил в себе удивление и почти всю дорогу молчал. То есть говорил, но так, не по делу, почти что о погоде. (Хотя для археологов это важная тема). Юлю я держал в обнимку, регулярно тискал за её большую грудь, отчего она тоже была малость пришиблена, но не возражала.

Кирилл сразу уехал обратно в Вологду за «копающим составом». Нам дал получение отрисовать стенки монастыря. Особенно указал на разность окон, чтобы мы не механически копировали через равные промежутки первое отрисованое окно, а качественно и полноценно переносили на миллиметровую бумагу каждый сантиметр стен. Особо наказал: все работы выполнять в трезвом состоянии.

Мы даже не стали ждать, пока затихнет звук двигателя, а сразу нырнули под одеяло…

– …Юлька – девка классная… – подтвердил Пётр, припоминая личный опыт общения с ней.

– …Через сутки после указания, после отъезда Кирилла, когда из всей работы было выполнено только одно окно и сорок шесть сантиметров стены, в стенном каземате, среди непрекращающихся со вчерашнего вечера утех, я говорил Юле:

– Мы же трезвые, а Кирилл не говорил, что «никаких отношений, кроме деловых», значит, никаких инструкций мы не нарушаем. На рабочем месте, трезвые, и сроки окончания работ ещё не наступили. Всё путём…

В качестве ложа для утех на рабочем месте – на отрисовке внутренних стен монастыря – использовалась надувная резиновая лодка «Нырок-2». Мы с этого времени называли её «многофункциональной».

Из графика со своими утехами мы выбились основательно. Но доделали к приезду «шефа» и «копающего состава» все рисунки.

Общага, в которой мы жили – унылое одноэтажное деревянное здание с семью жилыми комнатами, принадлежит ПТУ, в котором обучали (не знаю, обучают ли сейчас) на поваров, механизаторов, прочие рабочие специальности. В здании не было водопровода и канализации, воду носили из колонки во дворе, а туалет – дырка в полу в большой комнате в конце коридора. Кухня была с большой современной электро-плитой, дисковым телефоном (сейчас это кажется не принципиальным, но в двухтысячном наличие телефона было весьма важным обстоятельством), телевизором. Отопления не было даже печного – на зиму предусмотрены электрообогреватели.

Мы жили вместе с четверыми не уехавшими на лето учащимися ПТУ. Это были выпускники детского дома, дети, чьи родители были лишены родительских прав, в основном за пьянку. Им некуда было ехать. Эта общага до окончания ПТУ была их единственным домом.

Лица у всех четверых были страшные в своей тупости, с признаками дегенерации и вырождения. Все были с очень плохими зубами. В свои 17–18 лет они были явными хроническими алкоголиками.