Второе рождение

– А теперь изволь обнять меня и начинать тискать за все места – Юля легла на колени к Виктору спиной, прижала его руки к своим большим мягким грудям, и прямо навалилась на руки Виктора. – Ммммм… их с восьмого марта не тискали!.. Сделай более алчущее лицо и давай уже целоваться…

Женя в это же время притянула к себе поплывшего Игоря, обняла его, гладила по голове.

Две Лены выполняли функции «аналитиков», выясняли, «а налито ли у вас?». Ещё после двух тостов, перемежающихся поцелуями и тисканьем обширных Юлиных прелестей, Виктор полностью утратил связь с реальностью. Ему стали нравиться эти смелые красивые женщины, которых так много, которые так свободны.

– Так, у вас два часа, Женя, ты идёшь к Игорю, мы с Мелкой пошли искать Анатолия, пусть девку порадует.

– Толику прррывет! – передала Юля. – Кириллов две тысячи форева! Мелкая, Толик – это стержень! Не отступай от него! Ему любая баба по кайфу, если не кобенится! Эх, Толик, Толик, скоро сорок, а всё хрен по ветру… Умный, вроде, мужик… А тебя, Витя, он уже просветил? Спроси у него, обязательно, про хорошую жизнь…

Все посторонние выбрались из палатки. Виктор воспринимал ситуацию как со стороны, фрагментарно. Вот он целует Юлю, она задыхаясь целует его в ответ. Она снимает с него одежду. Обтирает его влажными салфетками. Надевает на него презерватив. Он говорит, что мылся сегодня, пытается забраться на неё, а Юля смеётся, говорит теперь торопиться некуда, обтирается сама, потому что Виктор не может справиться с салфетками, они у него комкаются, выпадают из рук. За брезентовой стенкой ходят, разговаривают, смеются люди. Игорь что-то быстро и настойчиво говорит где-то в стороне. Юля стонет под ним в экстазе, он сам достиг оргазма. Юля снимает заполненный презерватив, обтирает его, надевает другой и процесс в цикле повторяется (отметил про себя Виктор термином из программирования). Теперь Юля на животе. Уже на боку. В следующий проблеск сознания он понимает, что лежит на спине, а Юля в экстазе лежит на нём и ему нечем дышать, но сказать он этого не может, в ней 80 килограммов. Её огромные груди душат его, закрывают всё лицо. Она снова обтирает его влажными салфетками и что-то говорит ласковым голосом…

Возврат к реальности был постепенным. Осознание того, что он только что был с совершенно незнакомой женщиной, вызывало смешанные чувства. Это был первый раз, когда ему для близости не пришлось ничего обещать, упрашивать, ждать, чем-то жертвовать. Она приехала на выходные именно для такой физической разрядки. Послезавтра она уедет, они ничем друг другу не обязаны. Ей гораздо важнее трое детей от двух бывших мужей.

– Если не было секса в палатке на свежем воздухе – считай, лета и отдыха не было – делилась своими представлениями о жизни Юля. – Это я после второго так расползлась, раньше была стройнее. Была вообще пятьдесят пять кило до первой беременности. А вот видишь, за пятнадцать лет как прибавила. Начала мужиков понимать, которым надо, а не даёт никто. Сама сейчас готова перед каждым ноги раздвинуть, да не просит никто. Нет, про женитьбу уже не говорю, на хрен! Была уже дважды, нахлебалась. Только секс и ничего личного! Сейчас на выходные папашам детей развезла, отдохнуть вырвалась. Здесь мужики всегда нормальные, не с одним, так с другим оторваться можно без лишних разговоров и обсуждений. Уж конечно, запаслась, заготовила всё. Если половой акт реже, чем новый год – не грех и подготовиться, запастись, чем надо!

Виктор постепенно приходил в себя, всё ещё значительно пьяный, он уже мог соображать. Однако, подступила другая сложность: наступающее похмелье вызывало тошноту. Юля заботливо помогла ему одеться, оделась сама в свежую одежду (её рюкзак лежал в дальнем углу), помогла выбраться на воздух. В этой заботе было что-то профессионально-материнское, абсолютно женское.

В бане звенели две гитары, громко звучали удивительно стройные голоса, хором исполнявшие какую-то залихватскую песню, по стенкам бани метались тени от нескольких фонариков и костра внутри. В стороне, в глубине леса, за палатками, обнаружились обе Лены, Большая и Маленькая. Маленькую нещадно рвало, просто выворачивало от перепоя. Лена Большая заботливо закапывала лопатой рвоту подруги, переводя её метр за метром на новое место. Лена-маленькая плакала. Она была убита горем: Анатолий не стал с ней ничего делать!.. Юля удивилась, мол, не похоже на Толика. Большая уточнила, что «он не увидел, за что её брать».