Второе рождение (СИ)

— Блин. Вечно меня с кем-то путают. Не смешно.

* * *

Глава 18

— Нет, Коль, не надо. Честно. Я и так нахальная, как бульдозер.

— Надь, точно не надо? Я Катюху знаю — она зря просить бы не стала.

— Извини, нет. Просто не нужно.

— Ты ведь даже не знаешь — от чего отказываешься. Ты когда-нибудь была на психологических тренингах?

— Не была, ну и что? У меня есть знакомый психолог. Он хорошо меня знает, если что — лучше к нему схожу. Правда.

— Ну смотри. Если передумаешь — звякни. Пара недель на раздумье у тебя есть.

— Хорошо, Коль. Я подумаю. Пока.

Приподняла голову с Серёжиного плеча и посмотрела ему в лицо. Он улыбается:

— О чем-то задумалась?

— Ты ведь любишь меня такую, какая я есть?

— А какую ещё? Другой-то тебя нет.

— А если бы я изменилась?

Он гладит по руке.

— Надь, ты и так классная.

Прижалась плотнее и прикрыла глаза. В комнате так тихо, что слышно его дыхание. Живое дыхание. Совсем не такое, как шелест искусственной системы жизнеобеспечения. За плотно закрытым окном — день. Обычный дождливый день, какие изредка случаются весной. И поэтому есть повод провести выходной в постели. Вдвоём под лёгким одеялом тепло, и, если не шевелиться, батарея разряжается совсем медленно.

— Ты не спишь? — спрашивает Серёжа.

— Нет.

— О чём думаешь?

— Я? О том, как приятно с тобой лежать. А ты?

— У тебя ведь ноги чувствуют тепло?

Погладила его ногой под одеялом.

— Я чувствую всё. Я могу ходить на морозе в тоненьких чулках, и ноги будут холодные, как лёд. И мне ничего не будет. Но когда ты меня согреваешь — это очень приятно.

— Ты сейчас тоже тёплая.

— Это твоё тепло, милый. Мой подогрев сейчас не включается.

— У тебя есть подогрев?

— Конечно. Поэтому на морозе батарея сильнее разряжается.

— Выходит — я сейчас продлеваю жизнь твоей батарее?

— Да.

— Тогда я постараюсь согревать тебя почаще. Чтобы ты жила долго.

Дёрнулась, подставляя губы к его губам.

* * *

Совсем другой вечер, совсем другая погода. Но одинокий выходной снова прошел в постели — за чтением учебников. Под вечер не удержалась и набрала знакомый номер.

— Внимаю.

— Димочка, не помешала?

— Нет. Сегодня я свободен, как кирпич в полёте. А что случилось?

— Ты ведь всё знаешь о роботах?

— Много. А что тебя интересует?

— Может робот вести себя, как человек?

— Может. Если его на это запрограммировать. Только всё равно это будет имитация.

— А как же искусственный интеллект?

— Любой искусственный интеллект тоже запрограммирован на решение какой-то задачи. Может быть — комплекса задач.

— А без задач бывает?

— Нет.

— Может быть — ты просто о таком не слышал?

— Пытались ради эксперимента сделать самообучающегося робота без конкретной цели. Он так и не пошевелился.

Усмехнулась:

— Как я сегодня. Лежу бревном.

— Догадываешься — почему он тоже лежал бревном? У него нет потребностей, которые надо удовлетворять. У любого нормального человека есть, у тебя тоже есть, хотя и меньше. А ему шевелиться было незачем.

— И что с ним сделали? Так и разобрали?

— Зачем? Запрограммировали на задачу — сразу дело пошло.

— Выходит — без цели нет действия?

— Есьсесьно. У человека тоже изначально есть куча целей. Они заложены природой.

— Как бы — тоже запрограммированы?

Дима объясняет с расстановкой, обдумывая ответы.

— Ну в некотором роде. Хотя не все. Вот необходимость питаться — это тоже задача. Но она обусловлена тем, что иначе человек умрёт. А желание жить — да, заложено.

— Тогда выходит, что любой человек — тоже немножко робот?

— Если утрировать и упрощать, то да. Немножко.

— Дим, а как ты думаешь, я — больше робот?

— Внешне — да. А так — нет.

— Разве?

— У тебя живое сознание. Это всё меняет. Ты действуешь не по программе, написанной кем-то, а по своим желаниям.

— Минуточку. Я тоже действую по своей задаче. Жить — это тоже задача. И кстати — очень сложная. Или будешь с этим спорить?

— Буду. Потому что твоя собственная жизнь по-настоящему ценна только для тебя самой. Это просто самоподдержание.

— Димка, так значит — для тебя я ничего не значу?

— Я этого не сказал.

— Сказал! Ты сказал, что моя жизнь ценна только для меня!

— Надь, ну ты неправильно меня поняла.

— Ты сам дурак.

— Может быть. Но ты тоже дура.

— Знаешь, что…

— Но я бы не хотел, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

— Значит — для тебя она тоже ценна?

— И для меня, и для твоего Серёги, и для твоей мамы. Но сильнее всех — для тебя. Будешь спорить?

— Наверно — не буду. Когда меня стукнули палкой по голове, я вдруг поняла — насколько сильно я хочу жить.

— Погодь. Когда это тебя так стукнули?

— Забудь. Это ещё в прошлом году.

— И ты ничего не сказала? Надь, ты чего?

— А что такого? Я его скрутила и сдала в полицию. Хватит того, что я там всё рассказала.

— Надька, дубина ты пластиковая. Это же очень важно! Рассказывай всё!

* * *

К счастью — догадался включить запись. Потому что рассказ о Надькиной ночной жизни занял больше часа. Иногда давился от смеха, несколько раз пришлось поволноваться. Будто прослушал сбивчивый пересказ какого-нибудь полицейского боевика с героем-одиночкой. Не удержался, чтобы не сказать ей об этом. Она обиделась:

— Ты мне не веришь?

— Надь, я верю, но это нереально круто. Ты же готовый полицейский.