Второго шанса не будет

Варяг улыбнулся и показал рукой на записную книжку, которую сжимал замерзшими руками Николай.

– Ты хоть знаешь, что этот блокнот, именно из этого бункера? Из «Субботнего вечера».

Крест, вдруг сильно сжал зубами фильтр сигареты и нахмурился.

– Мать вашу, – все же вырвалось сквозь зубы.

– Илья. Давай уже в кошки-мышки играть перестанем.

– Я ведь чувствовал, что что-то не так с этим ежедневником, – усмехнулся Людоед, мотнув головой. – Это был я на той лодке.

– Расскажешь? – кивнул Варяг. – Отчего скрывать?

– А, по-твоему, я всем должен трубить, что я один из тех, кто на кнопки нажимал? К чему это? Знаешь какое к ним отношение среди выживших?

– Ты боишься?

– Нет. Страх тут не при чем. Это просто здравый смысл. И привычка, выработанная годами. Мы не приучены были, распространяться о той деятельности, которую выполняли на своих заданиях.

– Ну, и как это все было?

– Ну, черт с вами. Полагаю в этой хреновой книжке вы такого понавычитывали, что навоображали себе всякого. Лучше бы она тогда сгорела. Черт бы ее побрал… Короче… Мы проходили тренировку по минированию на Новой Земле. Потом кутерьма какая-то началась наверху. Нас то в Питер, то в Москву перебросили. Потом в этот бункер. У меня тогда были серьезные проблемы личного характера. Об этом уж я точно говорить не буду. Слишком интимная сфера, знаете ли. В общем, банальная и глупая история, когда вокруг мужчины рушиться мир из-за женщины. Она как раз в Москву переехала. И я тут оказался. Я ушел в самоволку из режимного объекта, хоть это и строго воспрещалось. Нашел ее но… Не ваше дело короче. Скажу только, что крыша у меня тогда поехала капитально. Прозрение дается очень болезненно. По возвращении в бункер, я оказался в еще более неприятной ситуации. Наш куратор, контролер из спецслужб, вызвал меня на ковер и сказал, что террористы какие-то заминировали несколько станций метро. И я теперь под подозрением. Мне еще припомнили, что я уроженец Чечни и, дескать, в силу этого потенциальный террорист. И неважно тут, что я из казаков терских. Раз оттуда значит, неблагонадежен и для галочки проще меня посадить за подготовку терактов. Короче взяли меня за шары крепкой хваткой. И предложили мне вступить в этот клан ассасинов. Завербовали меня короче. Даже, так сказать, дали лицензию на убийство близкого мне человека, ставшего моим злейшим врагом. Дали мне оперативный псевдоним Ахиллес. Дескать, я такой сильный воин, но есть у меня Ахиллесова пята. Эта роковая в моей жизни женщина. Короче попал я в переплет, но в силу моего душевного состояния я был просто пластилином. Лепи что хочешь. Дальше дело было так. Командир получил там какой-то инвентарь. Это потом мы узнали, что эти пять предметов, ранцевые переносные ядерные заряды. Потом минировали Ян-Майен. Мы даже не знали, что за мины закладывали по обе стороны фарватера. Заложили три заряда. Два осталось. Сделали дело и возвращались домой. И вдруг получаем сообщение, что началась война. Лодке было предписано всплыть. Нам было предписано послать кодовый сигнал на активацию и подрыв наших фугасов. Что и сделали. Там ведь были корабли новейшие с системой ПРО. С воздуха базу могли и не поразить. Поразили фугасами. Потом лодка пошла в зону пуска своих ракет. Но на капитана меланхолия какая-то нашла. Он женился буквально за месяц до этой автономки. Говорил там, что нельзя делать эту дьявольскую работу. Людям надо заниматься любовью, а не войной. Тоже мне, Джон Леннон. Короче вакханалия какая-то началась на лодке. И я со своим нервным срывом как нельзя кстати оказался. Я тогда о долге в последнюю очередь, наверное, думал. В первую очередь я хотел выпотрошить весь этот мир. Дескать, на, получи, стерва. Вот я, какой могу быть. Я убил этого капитана. До сих пор жалею. Ведь мог просто его изолировать. Но я убил. Я совершал куда более нехорошие поступки потом. Но его жалею. До сих пор перед глазами этот влюбленный глупец, который даже мертвый, прижимал к сердцу ее, жены, фотографию. Ракеты мы естественно запустили. Я там рулил этим делом. Потом был долгий переход домой. Уж как я до Москвы добирался, я рассказывать не буду. Это не столь существенно. Но добирался долго. Потом нашел ее. Нашел и убил…

– И звали ее? – покачал головой Варяг, который уже знал ответ.

Николай раскрыл рот. Он только сейчас понял, кто эта зловещая женщина.

– Ирина Листопад, – вздохнул Людоед. – По сути, мы с ней одинаковые. Поэтому я и сказал, что двум таким как я, будет тесно на этой планете. Я поначалу был в жуткой фрустрации оттого, что запустил целый букет ядерный боеголовок и уж наверняка уничтожил миллионы людей. Но потом нашел лекарство. Винил ее в этом. И был одержим идеей мести. Но когда убил… Стало только хуже. Хотя ощутил некоторое освобождение от психологической ловушки, в которой из-за этих тупых эмоциональных дел оказался. Я потом осознал, что она могла быть каким угодно человеком, но за запуск ракет и гибель миллионов несу ответственность исключительно я. Сейчас-то я понимаю, какой я тогда был молодой и глупый болван.

– Ты жалеешь о запуске ракет? – спросил Николай.