Второй Грааль

Затем слово взял Родриго Эскобар. Он был баском, сорока пяти лет от роду, с карими, цвета лесного ореха глазами и черными блестящими волосами, отливавшими золотом в свете огня камина. Эскобар величественно проследовал к месту в торце стола. Звук его шагов отражался от стен.

Его проект под названием «Торо» был направлен против жестокости испанской корриды, устраиваемой с Пасхи по октябрь каждое воскресенье и по праздникам. С помощью видеопроектора Эскобар продемонстрировал короткометражный фильм, разъясняя по ходу детали.

Первая сцена изображала пасео, торжественную церемонию въезда участников корриды. На мужчинах, как пеших, так и конных, были надеты роскошные костюмы семнадцатого столетия, и зрители встречали их бурными овациями. За ними следовали быки и тореадоры с красными платками, в более скромной униформе.

Затем на арену выпустили быка, и начался бой. Вначале — так называемая salida del toro,[2] когда быка дразнили помощники тореадора, пеоны, которые с красными «капа»[3]

гонялись за ним по арене. Когда рассвирепевший бык бросился на лошадь, сидевший в седле пикадор ударил животное копьем между лопаток. На шее быка появилось темное кровавое пятно.

Лара стиснула зубы. До сих пор у нее было лишь самое туманное представление об испанской корриде. После этих кадров она впервые осознала, какая жестокость скрывается за красивым зрелищем. И при этом множество людей были словно зачарованы происходящим.

Теперь перед публикой выступали бандерильеро. Их задача — воткнуть украшенное лентами копьецо в затылок быка. При каждой неудавшейся попытке по толпам зрителей проходил шепот. Каждая удача вознаграждалась бурными аплодисментами.

Теперь бык пришел в крайнюю ярость, но Ларе показалось, что он уже начал слабеть. Она почувствовала жалость к животному, когда на арену вышел тореро, вооруженный девяностосантиметровой шпагой и красным платком, мулетой. После того как бык несколько раз напрасно набрасывался на платок, тореро прямым ударом вонзил шпагу в его кровоточащую шею. Великолепный бык опустился на колени, но не упал. Публика визжала — не из сочувствия к животному, а потому, что тореро нечисто выполнил смертельный удар. Тогда в бой вступил матадор, «убийца». Его задачей было нанести быку последний удар и тем закончить спектакль. С несколькими пиками и двумя шпагами в затылке, темно-коричневый колосс наконец рухнул. Он упал на бок, и его кровь пропитывала пыльный песок арены. Заиграла музыка. Зрители ликовали.

У Лары на глазах выступили слезы.

— Моим заданием было сорвать по крайней мере несколько коррид, — пояснил Родриго Эскобар и остановил фильм. — Сначала я посылал анонимные угрозы и сообщения о готовящемся взрыве, но добился только того, что корриду переносили на несколько часов. Тогда я стал угрожать непосредственно тореадорам. Некоторые позволяли себя запугать и отказывались от выступлений в корриде. Другие дорожили репутацией национальных героев и чувствовали себя обязанными выступать. Поэтому мне, к сожалению, пришлось прибегнуть к более радикальным средствам.

После короткой паузы он рассказал, как в первое воскресенье июня отправился на арену Мадрида, разобрав снайперскую винтовку и спрятав на теле ее части. Затем в нише, далеко позади зрительских трибун, в то время как коррида уже шла полным ходом, он собрал оснащенное глушителем оружие. Потом нанес легкое ранение в руку и ногу пикадору и таким же образом вывел из строя бандерильеро.

— Когда публика поняла, что происходит, началась паника, — сказал Эскобар. — Толпы людей устремились прочь с трибун. В последующие недели были усилены меры предосторожности. Тем не менее мне еще дважды удалось помешать проведению корриды, и она закончилась прежде времени. К сожалению, при этом несколько людей получили ранения. Кроме того, толпой был задавлен ребенок.

Лара вспомнила, что слышала о происшествии в новостях. Однако ей не пришло в голову связать инцидент с Родриго Эскобаром или орденом. В их кругу никто заранее не знал, чем занимались другие. Обсуждались различные проекты, затем проводилось тайное голосование по важности и срочности их выполнения. Распределение заданий вменялось в обязанность только Эммету Уолшу и его заместительнице Донне Гринвуд. Других членов общества информировали о положении дел позже.

Такой образ действий, как и множество других правил, служил безопасности ордена. Чем меньше знаешь о проектах других членов, тем меньше выболтаешь, если окажешься в руках врагов. И следовательно, в случае провала не возникнет угроза работе других членов ордена.