Второй пол

Есть еще одна функция, которую мужчина охотно доверяет женщине: будучи целью деятельности мужчин и источником их решений, она тем самым предстает мерой ценностей. Она проявляет себя как лучший судия. Мужчина мечтает о Другом не только для того, чтобы им обладать, но и для того, чтобы найти себе подтверждение; подтверждение со стороны мужчин, ему подобных, требует от него постоянного напряжения; поэтому он хочет, чтобы некий взгляд извне сообщил его жизни, его деятельности и ему самому абсолютную ценность. Взгляд Бога недосягаем, чужд, тревожен; даже в эпохи всеобщей веры он обжигал лишь некоторых мистиков. Нередко эта Божественная роль возлагалась на женщину. Живя рядом с мужчиной и под его властью, она не полагает чуждых ему ценностей – и в то же время, будучи Другой, остается внеположной мужскому миру, а значит, способной воспринимать его объективно. Именно она выявит в каждом конкретном случае наличие или отсутствие мужества, силы, красоты, подтверждая извне их всеобщую ценность. Мужчины слишком заняты своими отношениями сотрудничества и борьбы, чтобы служить друг другу публикой: они за собой не наблюдают. Женщина находится в стороне от их деятельности, не принимает участия в поединках и битвах; самим своим положением она предназначена на роль зрителя. Рыцарь бьется на турнире ради своей дамы; поэты добиваются одобрения женщин. Растиньяк, желая завоевать Париж, прежде всего решает иметь

женщин, не столько для того, чтобы обладать их телами, сколько для того, чтобы пользоваться репутацией, которую только они могут обеспечить мужчине. Бальзак перенес на своих молодых героев историю собственной юности; его становление проходило под опекой любовниц старше его; женщина играет роль воспитательницы не только в «Лилии в долине»; та же роль отводится ей и в «Воспитании чувств», и в романах Стендаля, и во многих других романах воспитания. Мы уже видели, что женщина есть одновременно и «физис» и «антифизис»: она в равной мере воплощает в себе как Природу, так и общество; в ней отражается цивилизация данной эпохи, ее культура; мы видим это в куртуазной лирике, «Декамероне», «Астрее»; она диктует моду, царит в салонах, направляет и отражает общественное мнение. Известность, слава – женщины. «Толпа – это женщина», – говорил Малларме. Благодаря женщинам молодой человек приобщается к свету и к той сложной реальности, что зовется «жизнь». Она – одна из главных целей, к которым стремится герой, авантюрист, индивидуалист. В Античности Персей освобождает Андромеду, Орфей ищет в подземном царстве Эвридику, а Троя сражается, чтобы сохранить у себя Елену Прекрасную. В рыцарских романах нет иной доблести, кроме освобождения пленных принцесс. Что делал бы Прекрасный принц, если бы ему не нужно было будить Спящую красавицу и осыпать дарами Ослиную шкуру? Миф о короле, который женится на пастушке, одинаково лестен и для мужчины, и для женщины. Богатый мужчина испытывает потребность отдавать, иначе его бесполезное богатство остается абстрактным; ему нужно, чтобы рядом был кто-то, кому дарить. Миф о Золушке, который сочувственно описывает Филип Уайли в «Поколении гадюк», пользуется успехом главным образом в процветающих странах; в Америке он распространен больше, чем где бы то ни было, потому что мужчины там сильнее обременены своим богатством: всю жизнь они зарабатывают деньги, а как же их потратить, если не на женщину? Среди прочих Орсон Уэллс в «Гражданине Кейне» воплотил империалистическую природу этой ложной щедрости: Кейн решает осыпать дарами никому не известную певичку и представить ее публике как великую исполнительницу только ради утверждения собственного могущества; во Франции таких «граждан Кейнов» в миниатюре тоже найдется немало. В другом фильме, «Острие бритвы», герой возвращается из Индии, достигнув абсолютной мудрости, и единственное применение, какое он ей находит, – это возвысить проститутку. Разумеется, воображая себя дарителем, освободителем, искупителем, мужчина по-прежнему желает поработить женщину, ведь, чтобы разбудить Спящую красавицу, надо, чтобы она спала; пленных принцесс не будет без людоедов и драконов. Но чем больше мужчине по душе трудные подвиги, тем больше ему нравится предоставлять женщине независимость. Побеждать – занятие еще более заманчивое, чем освобождать или дарить. Идеал среднего западного мужчины – это женщина, которая по своей воле признает его господство, не принимает безоговорочно его идей, но уступает его доводам, умно сопротивляется, но в конце концов дает себя убедить. Чем сильнее в нем гордость, тем больше ему нравится опасное приключение: куда прекраснее укротить Пентесилею, чем жениться на послушной Золушке. «Двух вещей хочет настоящий мужчина: опасности и игры. Поэтому хочет он женщины как самой опасной игрушки», – говорит Ницше

[119]

. Мужчина, любящий опасность и игру, не без удовольствия смотрит, как женщина превращается в амазонку, если сохраняет надежду ее покорить[120]: в глубине души ему нужно, чтобы эта борьба оставалась для него игрой, тогда как женщина ставит на карту свою судьбу; это и есть истинная победа мужчины, освободителя или завоевателя: женщина должна добровольно признать его своей судьбой.