Второй шанс

«Он похудел. Опять не питался нормально», – подумала Александра, оглядывая высокую, щуплую фигуру друга. Никита, работая, забывал обо всём, закончив серию полотен, набрасывался на еду, как голодный зверь.

– Я покажу тебе семь картин, что написал в одной чудесной деревеньке. Ты мне расскажешь своё впечатление от них. Хорошо?

Он повернулся к ней. Узкое, худое лицо с маленькой чёрной бородой и усами, подчеркивающими красивый рисунок губ, дрогнуло.

«Он волнуется! – удивилась Саша. – Чудно. Всегда ведь спокойно относился к критике».

Голубые глаза Никиты смотрели на неё странным взглядом.

– Ты погляди, а я пойду, перекушу. Для тебя тоже приготовлю пару бутербродов. Потом попьем чайку и поговорим.

Вдоль стены в ряд выстроились мольберты. Саша подошла к первому. На холсте была изображена береза на берегу озера. Её нежные кружевные ветви, подсвеченные солнцем, колыхались на лёгком ветру. Отражение дерева в озере чуть искажалось, и ей показалось, что из воды кто-то смотрит. Саша вздрогнула от пронзительного взгляда и присмотрелась внимательнее. Ветви березы, ломаными линиями отражаясь в озере, создали прекрасное лицо женщины.

Подошёл Никита и встал позади.

– Ты встречал эту девушку или увидел в озере?

Картина очаровывала.

– Я надеялся, что ты увидишь мою незнакомку. Её никто не видит, пока не покажу, буквально не ткну пальцем. Писал березу, а когда закончил, заметил отражение в воде. Такое чудо произошло.

Саша посмотрела на растерянное лицо друга и перешла к другому полотну.

Опушка леса. На пеньке сидит девочка – подросток. Корзинка с грибами стоит у ног. Яркая весёлая лужайка. Порхают бабочки, дует ветерок. Головки цветов чуть наклонились под его порывами и трепещут лепестками. Солнце перевалило за полдень. Тень девочки лежит на три часа. У неё милое нежное лицо с пухлыми губами. Глаза чуть прикрыты. Она устала и присела отдохнуть. Её подростковая угловатость скоро сменится очаровательной женственностью. Уже сейчас видно: она будет прелестной женщиной. Но почему-то от картины веет страхом и болью.

Саша поёжилась.

За спиной девочки тёмный еловый лес. Он разделил рисунок на две неравные части. Среди ветвей она вдруг рассмотрела жуткие лица монстров, искаженные злобой и ненавистью.

– Этих уродов ты тоже нечаянно нарисовал?

– Не веришь? Но это так. Я писал опушку леса и представлял сидящую на пеньке соседскую девочку. Всё остальное обнаружилось после. Пока трудился, не видел ничего странного, а вот потом… Смотри дальше.

На третьем полотне, совершенно безобидном на первый взгляд, изображался кусочек болота с цветущим кустиком голубики. Несколько болотных кочек, лежащий в тине полусгнивший ствол березы, упавшие в воду листья. И как удар в сердце, глядящее прямо в глаза лицо утопленницы.

– Боже! – отшатнулась Саша.

– Я сделал набросок этого женского лица отдельно и показал хозяйке, у которой снимал комнату. Она узнала в нём свою подругу, пропавшую в болоте тридцать лет назад. Спросила, как я мог нарисовать человека, если его давно нет в живых. Пришлось соврать, что похожая девушка живёт в городе.

Саша перевела взгляд на следующую картину.

Высокий утёс. Где-то внизу лес. Небо пронзительной синевы с похожими на клочки ваты облаками. Напротив утёса, на фоне неба, летит орел, рассекая мощными крыльями поток воздуха. И снова ощущение взгляда, но на этот раз доброго, спокойного, отеческого. Сквозь облака проступило лицо мудрого старца с белой бородой и тёмно-синими глазами. Он с любовью смотрит с полотна. От этого взгляда у Саши на глаза навернулись слезы. Старец словно понял её боль, которую она сама ещё не осознавала, и утешал.

– Никита, как же ты смог это нарисовать? – Саша вытерла глаза, шмыгнула носом.

– Все, кто смотрел на эту картину, не видели старика, но чувствовали. Плачут многие. Видимо, накопилось в душе у каждого.

На другом холсте обычная деревенская улица. Разбитая дорога. Бурьян, растущий на обочине. Покосившийся деревянный забор у старенького дома. Рядом с калиткой лавочка, сделанная грубо, из целого бревна. Две курицы копошатся в пыли. Зной. Поникли листья лопухов и головки ромашек. И уже привычный, на этот раз глумливый взгляд. Среди лопухов притаился маленький старичок в лихо заломленной полотняной шапочке. Он держится за стебель растения и осматривает улицу.

– Это домовой? – поинтересовалась Саша.

– Понятия не имею. Ты сразу разглядела, а я только тут в мастерской заметил. Пил чай у окна и писал дом через дорогу. Просто так.

Она прошла дальше. Что ещё за чудо предстоит увидеть?

Комната в деревенском доме. Русская печь, украшенная цветными изразцами. Стол, накрытый тёмно-вишневой скатертью. Вокруг него стулья с округлыми спинками. Горка с глиняной посудой. На печи, свесив лапу, лежит рыжий кот. За ним из полумрака выглядывает, улыбаясь во весь рот, молодой домовёнок. От картины веет покоем и домашним уютом. Так и кажется: в печи стоит чугунок с наваристым борщом, в кувшине томится молоко. В комнату вот-вот зайдет хозяйка и позовет всех к столу.

– Ты ничего не рисовал специально? А когда рассмотрел этих существ?