Второй шанс?

Я как деревянный повернулся и вышел. Очень было странно слышать такие слова от ярого прагматика и скептика, не верящего в ничего, кроме медицины. Молиться. Да я даже в церкви не помню, когда последний раз был, не говоря о том, что и молитв-то никаких не знаю.

Я вышел из больницы и вдохнул свежего воздуха, мир вокруг казался нереальным. Вроде и солнце, и зелень во круг, а как-то пасмурно и краски блеклые. Позвонил телефон — Димка:

— Привет, — ответил я.

— Привет. Какие новости?

— Никаких. Дина в реанимации, но ухудшений нет.

— Ты сейчас где?

— В больнице.

— На работе появишься?

— Не знаю, Дим, мне как-то не до работы.

— А я думаю, друг, тебе сейчас нужно на работу приехать, отвлечешься делами.

— Не знаю. Я подумаю.

И на этом мы с Димой распрощались. Может он и прав — может действительно поехать на работу? Я уже собирался выйти за ворота, но мое внимание привлекла часовня на территории клиники. И вспомнив слова врача, решил зайти. Часовня оказалась маленькой, деревянной. Внутри все простенько — несколько икон с подсвечниками и большой крест по середине. Пахло ладаном, от которого начала кружиться голова. Пару человек стояли у икон, наверное, тоже молились за близких. Я впал в ступор, не зная, что делать дальше, но тут ко мне подошла монахиня в черной рясе.

— Вижу, вам нужна помощь, — сказала она тихим голосом.

— Я давно не был в церкви.

— У вас кто-то болеет? Хотите попросить Господа о выздоровлении?

Я кивнул, мне стало как-то тяжело отвечать. Грудь стянуло железным обручем.

Монахиня взяла несколько свечек и подвела меня к иконе «Николая Чудотворца».

— Он поможет, — и вложила мне в руки свечки. — Зажгите свечи за здравие и попросите Святого о выздоровлении.

— Но я не знаю ни одной молитвы, — смущенно сказал я. Мне это показалось таким неправильным.

— И не нужно. Главное просите от души то, что вы желаете больше всего, — с этими словами монахиня оставила меня наедине с иконой и моими мыслями.

Я зажег свечку и вставил ее в подсвечник. О чем просить? Чтобы Дина жила. Чтобы я мог исправить то, что я натворил. Я все смогу исправить, все будет по-другому. Я бормотал себе под нос мольбу. Мне так хотелось, чтобы это действительно помогло. Я и не заметил, как простоял тут больше получаса, и с удивлением обнаружил воду на щеках. Неужели я плачу? Вот это новость.

Выходя из часовни положил на стол монахини пять тысяч рублей. На улице светило яркое солнце, и я прищурился после полумрака. Действительно стало легче. Удивительно. В душе появилось спокойствие и умиротворение.

Я заехал домой, принял душ, побрился и переоделся. Решил съездить на работу, действительно так будет лучше.

И работа действительно затянула в свой водоворот. Я совсем забыл, что на сегодня у меня было назначено совещание по усовершенствованию производства. Еле успел подготовиться к нему и набросать список вопросов и предложений. Мне бы сейчас очень пригодилась помощь Дины. Я усмехнулся, за такой короткий срок, она привязала меня к себе крючком, без ее идей и мыслей уже и шагу ступить не могу.

Я пытался и вести совещание и набрасывать протокол, обсуждение шло тяжело — «старички» были категорически против новшеств. И вот мы как два фронта переламывали ситуацию. В середине совещания у меня зазвонил телефон, я обычно его отключаю и требую того же от других. Но от звонка у меня подпрыгнуло сердце. Я взял телефон — Василий Иванович, мне кажется у меня даже коленки затряслись. Я быстро посмотрел на Диму — он кивнул, давая понять, что понял.

— Извините, коллеги. Важный звонок. — сказал я, отвернувшись к окну и напряженно отвечая на звонок, — Да?

— Женя, Дину перевели в палату. Можешь приехать, — ответил врач.

У меня от облегчения голова закружилась. Спасибо Господи!

— Спасибо, — только и ответил я.

Я повернулся к коллегам не в силах скрыть улыбку:

— Коллеги, мне срочно нужно уехать. Дмитрий Анатольевич, продолжи, пожалуйста, вместо меня. Я приглашу Лену она составит протокол встречи, — Дима усмехнулся, — Я потом все откорректирую.

Я перешел из конференц. зала сразу в свой кабинет. Взяв пальто с сумкой быстрым шагом вышел в приемную.

— Лена, мне нужно уехать. Помоги, пожалуйста, Дмитрию Анатольевичу составить протокол совещания.

— Но я не умею! — взвизгнула девушка.

Я сжал челюсти чтобы не сказать грубость:

— Сделай как умеешь. Я потом все исправлю.

Я доехал до больницы за 7 минут, влетев в приемную побежал сразу к Василию Ивановичу.

— Шустер. Я сейчас допишу и пойдем.

Я переминался с ноги на ногу, мне до боли в пятках хотелось побежать в палату и увидеть Дину своими глазами чтобы убедиться, что она живая.

— Снимай пальто и одевай халат с бахилами.

Я послушно переоделся. И как в тумане побрел по коридору за Василием Ивановичем.

В палате Дина была одна, лежала на спине на койке и казалась такой хрупкой. Окна зашторены, но через желтые занавески все равно проникало солнце. На внутренней стороне руки у Дины был катетер, к которому подсоединена капельница.

— Можешь посидеть здесь, — Василий Иванович указал на кресло рядом с кроватью, — если придет в себя и что-то пойдет не так — жмешь на красную кнопку.