Второй Шанс

— А уж лично тебе будет изнутри видно гораздо больше интересного, чем простым телезрителям. Поверь, это увлечение захлестнет тебя с головой. Ты видишь во мне расчетливого бизнесмена, а потому недолюбливаешь. А зря. Главная причина, по которой я выбрал свою специальность — это именно желание создавать ансамбли сильных чувств, заставлять людей переживать острые эмоции. Я драматург, а не делец.

Непонятно было, с чего бы это Гольцев так передо мной распинался. Говорил он действительно воодушевленно, но я в его искренность не верил. Может, это рекламный ход и он планировал часть монолога пустить в трансляцию, может, какие-нибудь другие цели преследовал, меня это не особенно интересовало. Я смотрел на этого Шекспира от коммерческого телевидения и вспоминал о том, что один мой знакомый чуть не покончил с собой, когда любимая футбольная команда неожиданно проиграла в финале престижного кубка. Так что еще неизвестно, какие увлечения могут вызвать более сильные переживания. Потом, правда, вспомнилась история о том, как у соседки бабушка попала в больницу с инфарктом, после того, как в любимом сериале главная героиня наглоталась таблеток. Возможно, в словах Гольцева была своя доля истины.

Дни проходили. Второй канал выпустил в эфир две серии нашего мега-шоу. В первой было очень сжато подано все то, что они успели наснимать до кастинга: моя экскурсия по тюрьме и рассказ о судебных традициях прошлого. Все это сопровождалось фантастическим количеством рекламы на каждом шагу. Ее оказалось столько, что лекция о тюрьмах прошлого, прерываемая рекламными вставками ежеминутно, совершенно не запомнилась.

Вторую серию посвятили заключенным. Зрителям дали возможность присмотреться к потенциальным участникам, ощутить атмосферу тюрьмы. Зеки рассказывали о себе, делились планами на будущее. В глубине сердца каждый из них лелеял надежду на победу. Хватало и довольно смешных, как на меня, эпизодов. Один из опрошенных заявил, что тюремное заключение это весьма суровое наказание. По его словам, окружающий мир невероятно сжался в размерах. Как он сам выразился «все свободное время приходится делить между компьютером, холодильником и телевизором». Исходя из этих слов, можно было подумать, что его это очень угнетало. Но я, по его же более ранним рассказам, знал, что этот парень и до заключения вел примерно такой же образ жизни, только теперь хотя бы работа не отвлекала его от трех вышеназванных «друзей». Вторая серия тоже была наводнена рекламой.

Кроме презентации официальных спонсоров, зрителям также ненавязчиво, но часто напоминали о том, что только стараниями Второго канала они имеют возможность наслаждаться этим захватывающим шоу. Это говорили все: Славик Шевченко, повторивший это раз десять, зеки, усердно благодарившие организаторов, да еще и бигборды, мелькавшие время от времени в кадре. Заключенные старались еще и себя преподнести в самом выгодном свете. У каждого находилось какое-то необычное увлечение или экстравагантная цель на будущее. Можно было подумать, что у нас снимают шоу скрытых талантов. Лично мне количество рекламы казалось зашкаливающим, но моего мнения никто не спрашивал.

Эти выпуски всколыхнули общественность — интеллектуально-развлекательное шоу «Второй шанс» всерьез заинтересовало аудиторию. Его обсуждали по радио и телевидению, в газетах и в интернете, на работе и дома. Интерес публики рос буквально на глазах. Гольцев светился от счастья. В социальных сетях создавали бесчисленные группы и сообщества приверженцев и противников шоу, также хватало групп, посвященных отдельным персонам проекта: Гольцеву, Шевченко, да и мне тоже. За последними страницами я следил наиболее внимательно.

Третью серию посвятили кастингу. Режиссеры и операторы постарались на славу — даже я, точно знающий состав участников, и то смотрел с жадным интересом. Потихоньку я начал понимать, почему люди с таким энтузиазмом смотрят развлекательные шоу. Для многих это становилось источником ощущений гораздо более ярких, чем те, которые они могли бы испытать в реальной жизни.

Теперь круг соискателей определился и у всех участников стали появляться свои фанаты. Они начинали болеть за кого-нибудь из заключенных, до исступления доказывая друг другу, кто из претендентов лучше и достойнее победы. В интернете баталии велись весьма нешуточные, с использованием всего арсенала аргументов, среди которых ведущие позиции занимало искусство виртуозного владения нецензурной лексикой. А ведь все это происходило еще до начала основного действа. Можно представить, как забурлят эмоции после того, как прольется «первая кровь» и хотя бы один из конкурсантов покинет гонку.