Второй шанс для мажора или Фей-крестный поневоле

Отношения в коллективе сложились весьма дружеские. Даже мне здесь было очень уютно и просто. Я улыбалась, рассказывала о делах в универе, интересовалась последними новостями и с удовольствием помогала вне работы по мере сил и возможностей. Однокурсники бы сильно удивились, если бы узнали, что я тоже могу быть такой. Простой. Открытой. Порой даже беззаботной. В том ли дело, что Надя с Олей были намного старше и материнское отношение переносили на меня, подкупая этим, или в том, что нам в принципе было нечего делить и я не ожидала банального удара в спину, не знаю. Но факт оставался фактом – на работе я могла быть самой собой. Почти.

Хоть бы передышка продлилась подольше. Принимаешь, оформляешь, вызываешь врача, отводишь пациента на анализы и обследование, приносишь результаты, вызываешь врача…все по кругу до такой степени, что если в какой-то момент тебя остановят, то ты вряд ли сходу вспомнишь что делал пять минут назад. Потому что в этот момент ты автомат, почти робот.

Но сегодня этому наплыву я была почти рада. Почему? Потому что времени на размышления не оставалось. А они все равно беспокойными пчелами просачивались сквозь пелену усталости и напряжения, раз за разом заставляя вспоминать о событиях вчерашнего вечера и, немного, сегодняшнего дня.

Нет, я ни на секунду не усомнилась в своем решении больше никогда не иметь никаких дел с Бариновым. И плевать, кто или что заставляет его искать моей помощи. Я готова хоть кровью расписаться, что претензий не имею, и даже акт приемки-передачи приложить. Выслушивать его колкости, терпеть бесконечное раздражение и резкие выпады…ради чего? Даже жирный плюсик в карму того не стоит.

Но память раз за разом подкидывала кадры с сегодняшних занятий. Баринов буравил меня взглядом с самой первой пары, заставляя проявлять чудеса выдержки и не подавать виду, что меня это волнует. Почему-то мне казалось, что он хочет поговорить. Но внутри все восставало против этого разговора – я была уверена, что ничего хорошего в очередной раз не услышу. Поэтому всеми силами избегала парня, стараясь не оставаться в одиночестве. И Баринов не подходил, периодически вздыхая и все так же не сводя с меня непонятного взгляда. К концу учебного дня мои нервы, казалось, уже звенели от напряжения, поэтому из аудитории выскочила с такой скоростью, словно это за мной охотились все черти ада. Только на работе смогла немного отдышаться.

- Наконец-то, все! – облегченно выдохнула Надя, с глухим шлепком бросая журнал поступивших в угол стола, - ненавижу уже эти бумажки заполнять! Может скинуться коллективом на писаря?

Я только понимающе хмыкнула. Писанины хватало, это правда. В общей сложности у нас в приемном было около двадцати различных журналов, и не заполнить хоть один было тем еще испытанием. В основном моральном, так как в итоге оборачивалось убедительным «внушением» от старшей медсестры.

- Иди, поешь, пока никого нет, - кивнула в сторону сестринской Надя, - а то костюм уже как на вешалке болтается. Никакой красоты.

- Не выдумывай, все у меня на месте, - привычно буркнула я в ответ, а желудок, предатель, громко заурчал, выказывая несогласие с политикой партии. Вот только порадовать его мне было практически нечем. Двойная нагрузка на работе, сложная учеба и дикий недосып не оставляли места для кулинарных подвигов. А сегодня, поглощенная мыслями о ненавистном одногруппнике, я даже в магазин зайти забыла. И теперь из еды у меня был растворимый кофе и полпачки песочного печенья, оставшегося с прошлой смены. Негусто. А, сахар еще! Живем…

Тяжело вздохнув, я в сомнении покосилась на сестринскую…впрочем, сладкий кофе можно и выпить, желание спать к вечеру только усилилось.

- Янка, а ну быстро есть иди! – рявкнула Надя, от чего я даже подпрыгнула, взвившись на ноги, - кому сказала! Что, зря я тебе котлету с макаронами тащила? Бегом давай!

- А…ой…я…спасибо, не голодная я…в универе поела хорошо, - попыталась, заикаясь от щемящего чувства в груди, отказаться я.

Но проще отодвинуть бегемота, чем отмахнуться от Нади.

- Ага, а желудок урчит от переедания, - хмыкнула она, а затем серьезно проговорила, - Янка, не дури. Думаешь, никто ничего не видит и не замечает? Все мы знаем, и про твои дежурства, и про универ, и про Наташку. Немудрено, что готовить тебе некогда. Вот я и решила…да и вообще, в свете отсутствия одного санитара, твой обморок нам тем более не нужен. Так что будь добра, не подводи коллег, - последние слова прозвучали ворчливо, почти недовольно, но я видела, как улыбаются глаза Нади.

И была безумно ей благодарна. Обо мне уже давно так никто не заботился…

В груди защемило от невыразимых эмоций, а я с трудом проглотила слезы.

- Спасибо, - одними губами прошептала я, но меня услышали.

- Не за что. У тебя полчаса.

Я кивнула и вышла из регистратуры.

Чтобы через три шага упереться в подозрительно знакомую грудь, вдохнув легкий запах терпкого парфюма.

Нет, не может быть!

Но глаза Баринова смотрели на меня сверху вниз, не оставляя шансов на голодный бред.