Второй шанс (ЛП)

Она запретила мне читать.

Да-да, именно.

— Я вынесла все книги из твоей комнаты, и даже не думай брать что-нибудь в библиотеке. — Она скрестила руки и смотрела на меня с таким отвращением, словно я какое-то отвратительное существо. — Это, конечно, абсурд, но мне кажется, с книгой в руках ты найдёшь счастье даже в одиночном заключении.

Она сменила пароль Wi-Fi, полностью лишив меня доступа к интернету, и сообщила, что звонила в спецучреждение для трудных подростков, чтобы узнать о возможности «временной реабилитации» для «проблемного» ребёнка. Я понимала, что она просто пугает меня, но когда мама в бешенстве, никогда не знаешь, на что она способна.

Я не могла её винить за злость. В конце концов, я заявилась к бабушке, никого не предупредив, заставив их волноваться, паниковать и часами обзванивать всех моих знакомых.

Я легла спать, но сон не шёл ко мне. В голове кружилось столько мыслей, не давая заснуть.

В первую очередь, меня преследовало навязчивое «почему». Почему со мной произошла эта космическая аномалия, этот невероятный, словно из кино, повтор дней? Хотя мне и хотелось стереть это из памяти, как незначительный эпизод, реальность была такова, что это произошло.

Да, произошло.

Неважно, было ли это изменённое состояние сознания — например, из-за взаимодействия лекарств или невероятно длинного сна — или же реальным явлением, но я пережила несколько Дней Святого Валентина.

Я не была сумасшедшей.

Так… почему?

Некоторое время я ворочалась в постели, но беспокойство о причине моих странных переживаний в итоге уступило место огромному чувству надвигающейся беды. С каждой проходящей минутой ко мне возвращались воспоминания — неприятные воспоминания о том, что я сделала во время ДБП. Поступки, слова, люди, которых я, несомненно, разозлила.

Как я завтра пойду в школу?

Может, сменить внешность, чтобы никто не узнал меня?

Перевестись до завтра?

Я зарылась лицом в подушку и застонала, потому что, кроме как попасть в аварию, не было шансов, что мама разрешит мне не идти в школу.

И это не было преувеличением.

Даже если бы меня утром рвало так, что фонтаны били бы, мама просто посоветовала бы брать с собой на уроки пакетик на всякий случай. «С каждой рвотой, Эмили, думай, как можно было избежать этой ситуации. Это будет хорошим уроком».

От школы было не отвертеться. Мне предстояло пойти туда и быть растерзанной всем ученическим составом школы Хейзелвуд. Лорен, Лалли и Николь устроят из меня публичное посмешище, и ни у кого в школе даже мысли не возникнет вступиться за меня, рискуя своим социальным статусом.

Все остальные накинутся сверху, чтобы спасти свои шкуры. И кто их осудит?

А что ожидать от Ника, я вообще не представляла.

От одной только мысли о нём, затаившемся сбоку дома, у меня кружилась голова. Это был идеальный день, завершившийся идеальным семиминутным поцелуем, но на всём этом висела тень скорого окончания ДБП.

Что будет после? Он сделает вид, что ничего не было, или его отношение ко мне останется таким же, как на крыше старой квартиры его брата?

Не знаю, во сколько я наконец уснула, но в 3:15 я всё ещё ворочалась, чередуя сладостные воспоминания о Нике с кошмарными представлениями о том, что меня ждёт в школе.

***

Проснувшись в шесть, я встала и пулей ринулась вниз, даже не заглянув в ежедневник. К чёрту его.

В этом пустом, безмолвном доме я принялась репетировать свой монолог, потому что мне нужно было быть храброй. После школы мне нужно было заставить маму выслушать меня. Конечно, хотелось, чтобы папа оказался прав и у неё не было оснований для пересмотра соглашения, но живот сводило судорогой от страха перед тем, что они ещё не знали.

Узнав о моём штрафе за безрассудное вождение, сможет ли она использовать это против меня?

Я не могла вынести мысли о том, что не смогу ездить к отцу: его дом ощущался более родным, чем мамин. Даже если бы он переехал и оставил меня, я знала, что он будет присылать авиабилеты, чтобы я могла часто его навещать. Но если мама убедить судью, что он плохо на меня влияет, кто знает, как часто — если вообще когда-нибудь — я смогу видеться с ним до восемнадцатилетия.

Разгрузив посудомойку, закинув белье в стиральную машину и приведя себя в порядок, я отправилась в школу.

Сказать, что не уделила волосам и макияжу больше времени, чем обычно, значит соврать. Я хотела, чтобы Ник одарил меня тем взглядом, когда я войду в кабинет химии. А если тушь и блеск для губ могли мне в этом помочь, я с радостью ими воспользовалась.

Но перед самым выходом до меня наконец дошло — без телефона не попросишь ни Роксану, ни Криса подвезти. Пешком? Звучит как пытка.

Термометр за кухонным окном показывал минус десять.

Потрясающе.

Признание № 19